Перед нею стоял Габриель.
– Убирайтесь! – произнесла она шипящим шепотом, поражаясь его дерзости. – Вы с ума сошли?
– Нам нужно поговорить, – негромко сказал он.
Что ж, это верно. Им действительно нужно поговорить. Вот, кстати, идеальный момент для того, чтобы предъявить ему ультиматум: или он оставляет в покое Ребекку и навсегда исчезает с глаз долой, или она, Шайна, публично расскажет, кто он есть на самом деле. И тогда Габриеля ждет виселица за все его преступления на море и на суше.
– Я заявляю вам, – начала Шайна, на всякий случай прикидывая тем временем расстояние до входной двери дома. Если ей повезет, она успеет добежать до этого безопасного места. – Так вот, я заявляю вам, что не намерена молча смотреть на то, как вы собираетесь поломать жизнь Ребекке. Мне известно, что она и не подозревает о том, кто вы на самом деле. И я не позволю, чтобы она стала женой такого двуличного человека, как вы.
Шайна осторожно двинулась вперед, к дому, стараясь при этом держаться подальше от Габриеля. Она уже ступила на дорожку, но…
Шайна вздрогнула, почувствовав на себе руку Габриеля. Он ухватился пальцами за тонкую ткань рукава ее платья. Шайна рванулась так, что затрещали нитки. Почувствовала, как расползается шелк на плече, но это не удержало ее. Она рванулась еще сильнее, освободилась от хватки Габриеля, и, высоко подобрав юбки, бросилась сквозь ночной сад к дому.
Добежала… Влетела во входную дверь и, словно подхваченная смерчем, взмахнула вверх по лестнице. А вот и она – спасительная дверь ее комнаты.
Шайна ничего не сказала своей горничной. Китти тоже промолчала. Она молча помогла хозяйке снять порванное платье, молча расчесала и привела в порядок роскошные волосы Шайны. Затем Китти ушла, а Шайна забралась в свою уютную постель, задула свечу и вытянулась в темноте под простынями, прислушиваясь к звукам музыки, доносившимся снизу, из гостиной, где все еще продолжался бесконечный прием в честь помолвки Ребекки и Габриеля.
В ее окно из сада падал неяркий, мягкий свет фонариков. Где-то там, в глубине ночи, остался Габриель. Лживый, безнравственный, опасный человек. Она живо представила, как он стоит там – один, в окружении темных кустов, на пустынной садовой дорожке, и сердце ее вдруг болезненно сжалось.
Некоторое время Шайна продолжала лежать в темноте, пытаясь разобраться в своих чувствах. Ноющая боль под сердцем не оставляла ее. Застонав, она перевернулась на живот и зарылась лицом в подушки. Что он с ней сделал? И как ему это удалось? Почему, вопреки разуму, она не может, никак не может сорвать с него маску? Почему вместо ненависти в ней растет другое чувство к этому мужчине – чувство, от которого замирает сердце, так сладко ноет все тело…
Такого с ней еще никогда не было. Никогда в жизни.
Так и не найдя ответов на мучившие ее вопросы, Шайна задремала и проснулась вновь, когда уже было совершенно темно. Погасли садовые фонарики, и весь дом притих до утра. Гости, жившие по соседству, давно разъехались. Другие, приехавшие издалека, мирно спали в своих комнатах.
В открытое окно залетал свежий ночной ветер, трепал занавески, приносил с собой запах речной воды и мокрой травы. Шайна повернулась на бок, собираясь опять погрузиться в сон, но что-то странное заставило ее окончательно проснуться и прислушаться.
Что это за тень мелькнула в темном углу? Что это за шорох?
Шайна испуганно сжалась в комочек, спрятала голову в подушки. Инстинктивно она поняла, что в комнате, кроме нее, есть еще кто-то.
Кто-то…
Она задохнулась от неожиданности и от испуга, когда возникшая, казалось, ниоткуда, прямо из темноты, сильная мужская рука зажала ей рот. Шайна рассмотрела во мраке очертания высокой мужской фигуры.
– Это всего лишь я, – тихо шепнул Габриель. – Не бойся.
Он коснулся губами ее уха, и Шайна почувствовала на шее его горячее дыхание.
– Если я уберу руку, – спросил Габриель, – ты обещаешь не кричать и выслушать меня?
Шайна согласно кивнула. Габриель убрал свою руку. Она облегченно вздохнула и отодвинулась от него как можно дальше.
– Что вам здесь нужно? – требовательно спросила она. – Вы сумасшедший!
– Я же говорил в саду, – прошептал Габриель. – Нам нужно объясниться. Вы сбежали оттуда. Мне пришлось явиться сюда. Давайте попробуем еще раз.
– Я сказала вам все, что хотела сказать, – ответила Шайна. – Я не хочу, чтобы вы поломали жизнь Ребекке…
– Ваша забота о счастье кузины очень трогательна, – усмехнулся Габриель. – Только хотелось бы знать, насколько она искренна.
Шайна нахмурилась:
– Что вы имеете в виду?
Он пожал плечом. Край его вышитого шелкового халата задел руку Шайны.
– Я думаю, что знаю другую причину, по которой вы так хлопочете о своей кузине.
– И какую же?
Уголки его губ дрогнули в усмешке.
– Ревность.
– Ревность? – взвилась Шайна. – Самовлюбленный, наглый негодяй! Что вы себе позволяете?
Габриель прищелкнул языком.
– Ну, так мне показалось.
– Если, как вы считаете, мною движет только ревность, – медленно сказала Шайна, – тогда скажите, зачем мне было бежать из Фокс-Медоу?
– По глупости, – добродушно ответил он. – Да, я думаю, вы и сами это давно поняли.
– О-о-о! – в бешенстве выдохнула Шайна сквозь стиснутые зубы. Какая у него самодовольная улыбка! Как хочется ее содрать с этого красивого наглого лица! Ногтями! Ногтями!
– Убирайтесь прочь, – приказала она. – И чтобы духу вашего здесь не было!
– Не думаю, что наш разговор окончен, – миролюбиво сказал Габриель. – Вовсе не уверен, что вы желаете, чтобы я ушел. Во всяком случае, сейчас.
Он наклонился и, прежде чем Шайна сумела увернуться, прижался губами к ее губам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100