Око за око… Жизнь за жизнь…
– Когда придет время, – убежденно сказал он скорее для себя, чем для бабушки, – я сделаю все, что должен сделать. Смерть моих людей не останется неотомщенной.
Маркиза глотнула из фарфоровой чашечки дымящегося, янтарного, пахнущего медом чая, тяжело вздохнула. Нет, спорить с ним совершенно бесполезно. И не так уж он не прав. Если Шайна действительно повинна во всем, что случилось с Габриелем и его командой, она должна понести наказание. Но только трудно поверить, что Габриель – такой осторожный, такой чуткий – оказался настолько слеп, что не рассмотрел в полюбившейся ему девушке все темные стороны ее натуры, не увидел лживого, фальшивого характера.
Габриель заметил задумчивый взгляд маркизы. Он хорошо знал это выражение на лице своей бабушки.
– Вы хотите дать мне совет? – спросил он.
Маркиза пожала плечами.
– А он нужен тебе? – сдержанно ответила она.
– Я готов выслушать его, – заметил Габриель. – Хотя не могу обещать, что ему последую.
Леди Уэзерфорд наклонилась вперед. Что ж, для ее внука, с его закрытым для всех сердцем, и это была немалая уступка.
– Я посоветовала бы тебе оставить на время это дело. Если она на самом деле, как ты говоришь, повинна в том, что случилось, она должна быть наказана, и возмездие ей не избежать. Но прежде, чем звать ее к ответу, убедись в том, что она виновата. Нет ничего страшнее, чем наказать невиновного.
– Не понимаю, о чем вы, – откликнулся Габриель. – Что значит наказать невиновного? Вы допускаете, что она может быть невиновна?
Маркиза устало прикрыла глаза. Она знала, что сказанные ею слова не минуют души и сознания Габриеля, заставят его еще и еще раз задуматься обо всем. Что ж, пусть хорошенько подумает, прежде чем принять окончательное решение.
– Я слышала, – продолжила маркиза, – что юная леди Шайна Лейтон ждет ребенка.
Габриель изумленно уставился на нее. Густая краска залила его щеки. Как холодно и пусто сразу стало у него на сердце!
Шайна ждет ребенка от Йена Лейтона!
– Что бы ни сотворила мать, – продолжила маркиза, – ребенок не виноват.
Габриель застыл, неподвижно уставясь куда-то поверх ее головы.
– Она ждет ребенка от Йена Лейтона… – негромко повторил он.
Сердце маркизы сжалось при виде страдания, отразившегося на лице Габриеля. И чем дольше она смотрела на побледневшее от сердечной боли лицо внука, тем меньше ей хотелось еще хоть когда-нибудь слышать о женщине по имени Шайна Лейтон.
– Так говорят… Но… – начала маркиза и запнулась.
– Что – но? Что еще говорят? – неприязненно спросил Габриель.
– Ходит слух… Так, сплетня… Одним словом, многие думают, что отец ребенка – настоящий отец – не Йен Лейтон.
Лучик надежды блеснул в глазах Габриеля, когда он вскочил с места и возбужденно заметался по комнате. Затем разом обмяк, вновь опустился на стул и негромко спросил, уставясь в пустоту:
– И для этого есть основания?
Коротко, даже сухо, маркиза рассказала внуку все, что ей удалось узнать о прошлом Йена – включая и тот случай, после которого, как все полагали, он перестал быть мужчиной. Ну, в том самом смысле.
Габриель слушал рассказ маркизы с бешено бьющимся сердцем. Ведь если все это правда – а это весьма похоже на правду, – то, значит, брак этого докторишки с Шайной не более чем фикция, обман? Но если так, то ребенок у Шайны может быть только от…
– Ну хорошо, – охрипшим от волнения голосом сказал Габриель. – Если Лейтон не может быть отцом ее ребенка, то кого же называет молва?
Маркиза заколебалась. Очень не хочется полоскать чужое белье, но придется. Все равно придется, поэтому уж лучше – сразу.
– Демьена де Фонвилля, – буркнула она.
Габриель осел на своем стуле. Он пытался вздохнуть, но воздух не шел, не хотел идти в его перехваченное нервной судорогой горло. Он прикинул в уме: сколько раз появлялся за эти дни французик на Джермин-стрит? Да, довольно часто. У Габриеля в мозгу мгновенно возникли вопросы, которые он очень хотел бы задать герцогу. И не откладывая.
Где он может встретиться с ним? Ага! Габриель вспомнил, как несколько раз сталкивался с де Фонвиллем в каких-то подозрительных «клубах», по которым, надо полагать, его светлость обожал шататься по ночам. Однажды их познакомили, и Габриель назвался Эдвардом О'Марой – в честь своего славного помощника, повешенного во дворе городской тюрьмы в Вильямсбурге.
Герцог производил впечатление человека учтивого, мягкого, светского. Такие обычно очень нравятся женщинам. И Шайне он тоже сумел понравиться? Настолько понравиться? И она не устояла перед его чарами – несчастная слабая женщина?
Неужели и этому французику она шептала те же слова, что и тогда, в залитом лунным светом цветущем саду в далекой сказочной Виргинии?
Он решительно встал и отбросил со лба упавшую прядь волос. Ни слова не говоря, направился к двери, провожаемый сочувственным взглядом маркизы. Какая мука, какая боль и тоска наполняли его! Что может сравниться с этим – какое чувство? Пожалуй, только лишь одно – любовь.
Выйдя из гостиной, Габриель подозвал своего слугу. Когда юноша вытянулся перед ним, Габриель коротко распорядился:
– Я получил приглашение в Олдвич-Эбби к герцогу де Фонвиллю. Сегодня ночью там будет маскарад. Мне нужен костюм. Подайте перо, чернильницу и бумагу – я напишу, что именно мне нужно. Затем найдете швею, которая к вечеру успеет сделать все, что необходимо.
Слуга поспешно удалился. Габриель задумчиво смотрел ему вслед. Демьен на самом деле приглашал его навестить при случае Олдвич-Эбби и обещал познакомить со своими друзьями. Ну что ж, будем надеяться, что среди друзей герцога окажутся и лорд Йен с леди Шайной Лейтон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100