– Ты моя жена, не забывай об этом, а когда-нибудь станешь графиней Гленмурской.
– Я знаю, и это наводит на меня ужас. Все они будут обсуждать меня.
– Скорее, завидовать моему везению: как это мне удалось найти такое сокровище.
– Не смейся надо мной, Роберт.
– Я не смеюсь. Я на самом деле так думаю. Постарайся быть очаровательной, чтобы доставить удовольствие старику. Он никогда не признается в этом, но я уверен: ему не терпится похвастаться тобой.
На этот счет у Изабеллы были большие сомнения. Граф был слишком упрям, чтобы сдаться так быстро. Скорее всего, тут дело в гордыни. Отец никогда не допустил бы мысли, что его сын совершил ошибку. Но Изабелла тоже была горда, и она сделает все, как захочет Роберт. Она надела свое подвенечное платье из тонкого белого сатина, расшитое крохотными жемчужинами у выреза и по подолу. Кирсти заботливо его выгладила и принесла букет роз с запиской от графини.
«Это последние розы года. Мне будет очень приятно, если ты украсишь ими свой наряд сегодня вечером».
Но самый большой сюрприз ждал ее впереди.
В течение нескольких дней в замке шли грандиозные приготовления. Предполагалось устроить неофициальный ужин. В столовой гостей ждали приготовленные целиком лососи на серебряных блюдах, свежие омары, барашек, поджаренный на вертеле, паштеты из оленины. Гости начали прибывать вскоре после обеда: кто в каретах, кто верхом. Изабелла слышала, как сновали взад и вперед служанки. Начали играть музыканты. Сейчас все соберутся в гостиной. Ей следовало поторопиться. Изабелла посмотрела в зеркало и подумала, что выглядит бледной и усталой, и сильно потерла щеки, в надежде, что они порозовеют.
Вошел Роберт и положил руку на ее плечо.
– Не стоит волноваться, любовь моя. Ты выглядишь ослепительно.
Он приподнял темный локон и поцеловал изгиб ее шеи.
Изабелла повернулась лицом к мужу.
– Не пытайся успокоить меня. Я выгляжу такой же испуганной, какой себя чувствую.
– Испуганной кем? – улыбаясь, спросил он. – Злыми духами?
– Да, если хочешь знать. Духами твоих предков, всех этих графинь Гленмурских.
Роберт слегка коснулся ее щеки.
– Ни одна из них не выдерживает сравнения с тобой.
– Хотела бы я, чтобы это было действительно так.
Стук в дверь испугал ее, но это был всего лишь личный слуга графа. Он, войдя, протянул ей длинный узкий футляр.
– Его светлость был бы счастлив, если бы вы согласились надеть это сегодня вечером, леди.
Слуга поклонился и вышел, а Изабелла так и осталась стоять с футляром в руке.
– Что это?
– Открой и посмотри.
Оробевшей Изабелле пришлось повозиться с замком, и наконец она подняла крышку. На пурпурном бархате лежали изящные колье искусной работы и браслет из жемчуга и бриллиантов. Она с восторгом смотрела на украшения.
– Твой отец и правда хочет, чтобы я надела это?
– Он не смог бы сделать тебе большего комплимента, – суховато ответил Роберт. – Они принадлежали моей матери.
– Роберт, я не могу это надеть, – тихо сказала Изабелла, – он так любил ее.
– Можешь и должна. Это значит, что он принял тебя.
Роберт взял колье и застегнул на ее шее, надел браслет на ее тонкое запястье. Он поцеловал ее в губы, накинул на плечи шарф из легкой ткани, вышитый серебряными звездами, и подвел к двери.
– Больше никаких прихорашиваний, никаких сомнений. Не отступать, вперед!
По лестнице, рука об руку с Робертом, она спустилась и вошла в большой зал, освещенный сотнями свечей, и тотчас оказалась перед глазами тридцати, или даже больше, пар повернувшихся к ней людей и ощутила себя победительницей, почувствовала настоящий триумф, когда сам граф подошел, взял ее за руку, поцеловал в щеку и представил всем собравшимся как молодую жену своего сына.
В начале вечера у нее было приподнятое настроение, но потом постепенно радость исчезла. Пока Роберт был рядом, Изабелле было легко. Мужчины окружали их, поздравляли, говорили комплименты, смеялись, восхищались ею. Потом начались танцы, и ей захотелось потанцевать, но Роберта все чаще и чаще отвлекали его давнишние друзья. Для тех из них, кто большую часть жизни проводил в Шотландии, он был представителем высшего лондонского общества. Они расспрашивали его о последних новостях политической жизни. Изабелла была вынуждена общаться с их женами и дочерьми. Их отношение к ней было совсем другим. Роберт, несомненно, был завидным женихом, и слухи приписывали ему то одну, то другую привязанность. И теперь женщины смотрели на Изабеллу с завистью и с нескрываемым любопытством. Многие из них проводили светскую жизнь, наезжая к родственникам в Лондон, и с легкой фамильярностью говорили как о людях и событиях, о которых Изабелла ничего не знала, так и о опере, о театрах и концертах, о модных романах. Они посмеивались, прикрываясь веерами, обсуждали шокирующие подробности последнего скандала. Изабелла все больше и больше замыкалась в себе, нарушала молчание только в том случае, когда с вопросом обращались непосредственно к ней.
– Вы француженка, не так ли? – спросила одна из дам. – Теперь Роберт повезет вас в Париж, чтобы познакомиться с вашими родными?
– У меня нет родных, только брат.
– Вы уже давно в Англии?
– С двенадцати лет.
– И что же, все это время вы жили в болотистом графстве Кент? Как же вы там ухитрились выжить?
Все это было сказано в таком пренебрежительном тоне, словно речь шла о тюремном заключении. В некотором роде Хай-Уиллоуз был действительно тюрьмой. Изабелла поняла тайный смысл вопроса.
– Как вы познакомились с Робертом? – спросила девушка с ярко-рыжими волосами. Ее представили Изабелле как Фиону, дальнюю родственницу, которая, как выяснилось, знала всех присутствующих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166