– Кого же еще? Разве он не является одним из твоих самых преданных почитателей? Все это заметили.
– Что заметили?
– То, как он за тобой повсюду ходит. О, я тебя не осуждаю. Он очень привлекателен. Да и почему бы не повеселиться, пока можно. Роберт все-таки чересчур серьезен, ведь так?
– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – холодно заметила Изабелла.
– Ну да, думаю, очень даже имеешь понятие, – продолжала Венеция, многозначительно улыбаясь. – Ты знаешь, кому принадлежит этот игорный дом – Дункан-Хаус? Лейла и шевалье де Сен-Джордж держат там банк каждый вечер. Судя по слухам, она промотала состояние, оставленное ей сэром Хью Верноном, а игра – пристойный способ возместить потери.
Изабелла нахмурилась.
– Как ты все это узнала?
– Мне это рассказал сэр Хьюго, когда объявил, что не желает, чтобы я посещала ее приемы. Он считает ее общество неподходящим для молодой женщины. Но там все так шикарно, и потом, там бывают джентльмены, занимающие очень высокое положение в обществе, и играют на весьма солидные ставки. Я подумала, что тебе следует предупредить Ги, чтобы он не шутил с огнем.
– Да, да, я понимаю. Я не знала. Спасибо, что сказала мне.
«Роберт и Лейла Вернон – правда ли это? Тогда понятно, почему та ее так не любит». Но Изабелла не собиралась обсуждать это с Венецией, а звук голосов внизу и стук открывшейся двери позволили ей прекратить разговор.
– Кажется, мужчины вышли из столовой. Нам нужно пойти вниз, а то они удивятся, куда это мы исчезли.
– О Боже милостивый, как не хочется! – прошептала Венеция. – Если бы ты знала, какой несчастной я себя чувствую!
– Я знаю. – В приливе дружеских чувств Изабелла слегка обняла свою кузину. – Не отчаивайся. Все еще может измениться. Со мной так бывало, когда казалось, что все безнадежно плохо.
– Кто знает. – Венеция вытерла глаза рукой. – Я прилично выгляжу? А то Хьюго все замечает.
– Ты выглядишь прелестно. Пойдем.
Они спустились по лестнице и вошли в гостиную, взявшись за руки.
Маскарад должен был состояться в знаменитых садах Вауксхолла с целью сбора средств для помощи женам и детям всех уволенных из армии и флота, многие из которых теперь голодали. Весь лондонский свет хотел принять участие в этом вечере, и шла настоящая битва за дорогостоящие пригласительные билеты. Мэриан была категорически против.
– Вауксхолл – неподходящее место, – сурово сказала она. – Ни одна приличная молодая женщина из хорошей семьи не пойдет туда в наше время, а только актрисы, девицы с улицы и прочие люди такого же пошиба.
– Но на этот раз там все будет иначе, – возражала Изабелла. – Это специальный вечер, а я много слышала о Вауксхолле, но никогда там не была. Кроме того, у меня чудесный костюм, и будет жаль, если он так и не понадобится.
Роберт неохотно согласился сопровождать жену, но отказался «вырядиться, как щеголь на деревенской ярмарке». И все-таки в последний момент вынужден был изменять планы: он получил приглашение от старого друга и начальника Генри Дандаса, где должен был встретиться с другими членами оппозиции, придерживающимися совсем иных взглядов на заключенный мир, чем те, кто поддерживал премьер-министра. Приглашение носило характер приказа, и он понимал, что должен принять его. Дэвида не было в городе, а Роберту не хотелось оставлять Изабеллу под защитой брата, но она просила и умоляла так, что, в конце концов, он сдался и проследил, как они вскоре после обеда усаживались в карету. Изабелла выглядела особенно обворожительно в своем костюме пастушки, в черной бархатной маске, расшитой блестками, и в маленькой соломенной шляпке, украшенной букетиком васильков.
– Тебе не хватает только ягненка на голубенькой ленточке, – сухо заметил Роберт.
– Я думала об этом, – серьезно ответила Изабелла, – но бедное животное до смерти испугалось бы фейерверка.
Ги нарядился цыганом – большая шляпа с опущенными полями, голубой платок на шее, белая рубашка, широкий алый кушак, черные брюки и мягкие кожаные сапоги.
– Как только я смогу уйти, сразу же приеду за вами, – сказал Роберт. – Смотри за нею, Ги.
– Присмотрю, сэр, не беспокойтесь.
Они были похожи на двух детей, заранее радовавшихся предстоящему веселью, а себя Роберт почувствовал старым, что было просто смешно, ведь ему едва минуло тридцать. Однако это сумасшедшее лето, с его приемами и балами в честь весьма шаткого мира, когда больше половины населения Британии голодало, казалось ему пляской на краю пропасти.
Роберт вернулся в дом и поднимался в свою гардеробную, когда его остановила Мэриан.
– Что случилось? – торопливо спросил он, подходя к сестре.
Мэриан провела его в свою гостиную и закрыла дверь.
– Ты знаешь, кого Изабелла надеется встретить на этом проклятом маскараде?
– Конечно, знаю, – нахмурившись, ответил брат. – Ги собрал своих друзей, большинство из них молодежь, но все абсолютно приличные.
– Я имею в виду не их, а того француза, Люсьена де Вожа. До сих пор я молчала, но ее повсюду видят с ним. Люди об этом говорят. Мне не нравится слышать везде, куда бы я ни пошла, подобные замечания о жене моего брата. Почему ты закрываешь на это глаза, Роберт?
– Я ни на что не закрываю глаза. Если красота и обаяние моей жены привлекают внимание не совсем порядочных мужчин, то вряд ли это ее вина. Поведение Изабеллы никогда не вызывало у меня ни малейшего беспокойства. Что же мне, запрещать ей безобидные развлечения из-за досужих сплетников? – Он коснулся руки сестры. – Мэриан, моя дорогая, я знаю, у тебя самые благие намерения, но перестань волноваться попусту. Если что-то произойдет, поверь мне, я буду знать, как мне поступить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166