- Скоро?
- Так скоро, как только возможно.
- Я не выношу шума, когда работаю, - сообщил ей Глен, снова с угрожающим видом скрестив руки на груди и расставив ноги. Еще в полицейской школе его научили в случае необходимости казаться десяти футов ростом и твердым как сталь. Если он снова позволит вертеть им, как ей вздумается, то он пропал - и она прекрасно знает это.
- Глен, вы что-нибудь понимаете в шитье?
- Совершенно ничего.
- Это довольно тихое занятие. Основную часть работы я делаю на руках. Да и машинка, когда я ею пользуюсь, почти не шумит. Я специально выбирала самую бесшумную, чтобы иметь возможность работать по ночам, когда дети спят.
- Но к вам будут приходить люди! Звонить в дверь и заглядывать в окна в любое время дня и ночи!
- Я собираюсь шить одежду, а не торговать спиртным. Вряд ли кто-то всерьез побеспокоит вас до вашего отъезда. Вы даже не заметите, что мы тут живем.
- Вы можете обещать это в письменном виде?
Не успела она придумать достойный ответ, как из кухни донесся грохот, а затем слаженный рев двух детских глоток. Джейми бросилась к кухонной двери, но, прежде чем выйти из комнаты, заметила, как Глен закатил глаза и проворчал:
- Я совершенно не замечаю, что вы тут живете...
4
- Повторите, вас плохо слышно! - кричал Глен в телефонную трубку. - Вы сказали, комната и стол? В объявлении указано: сниженная арендная плата... Да выключите наконец ваше радио!
Значит, уймите ваших детей! Вы сказали: сниженная арендная плата за что? Сидеть с детьми?!
Он яростно швырнул трубку на рычаг, даже не попрощавшись, и размашисто зачеркнул предпоследнее из оставшихся в газете объявлений.
Внизу, на первом этаже, слышался голос Джейми. Она снова пела. Разумеется, в те времена, когда строили этот дом, никто и понятия не имел о звукоизоляции. А она не переставала распевать с тех пор, как он закончил перетаскивать из машины ее вещи, - со вчерашнего вечера.
Сейчас, после короткой пробежки по магазинам, Джейми разбирала в кухне свои покупки.
Если бы она пела рок-н-ролл, Глен бы еще как-то мог это вынести. Но она предпочитала простенькие, а потому особенно навязчиво запоминающиеся детские песенки.
Но были звуки и похуже ее пения. Звуки, которые чуть не свели его с ума прошлой ночью, когда малыши наконец уснули в своих кроватках, собрать которые оказалось посложнее, чем овладеть китайской грамотой. Тогда он уже решил было, что наступило время долгожданной тишины, как вдруг полилась вода из душа в нижней ванной комнате. Ее ванной комнате.
Джейми плескалась, и ахала, и что-то мурлыкала под душем так долго, что Глен не выдержал и ускользнул из дома, чтобы подышать свежим воздухом и попытаться очистить свой мозг от всяких мыслей о ней. После двадцатиминутной пробежки это ему наконец удалось. К сожалению, кружа по улицам, Глен вернулся к дому с другой стороны. И чтобы добраться до незапертой задней двери, ему пришлось пробираться вдоль стены под окнами. Это было большой ошибкой.
В окне ее ванной все еще мерцал огонек. Перед его внутренним взором тотчас же возникла картина: Джейми в душе. Одетая лишь в мыльную пену. Танцующее пламя свечей и пляшущие на стене тени захватывающих форм.
Его тело бурно отреагировало на эту картину, что было удивительно для мужчины его возраста. Перепрыгивая через две ступеньки, Глен бросился наверх, спрашивая себя, не был ли причиной тому его монашеский образ жизни.
Быть может, он и впрямь становится извращенцем - не зря Джейми с самого начала подозревала его.
Что с ним не так? Только подростки рисуют в своем воображении обнаженных женщин. Но он - взрослый мужчина, и заниматься подобными глупостями ниже его достоинства.
Чтобы доказать себе это, Глен уселся за письменный стол и принялся готовить материал для своих лекций. Он работал с яростным ожесточением и остановился только через три часа, когда с нижнего этажа уже не доносилось ни звука. За это время он изорвал в клочья с десяток листов и написал восемнадцать страниц текста, перечитав который не нашел ни малейшего смысла. Тогда Глен сунул смятые листы в мусорную корзину, бросился на кровать и провалялся без сна до самого рассвета.
Рано утром, невыспавшийся и голодный, он спустился в кухню и открыл холодильник. Глен отлично помнил, что в нем уже две недели лежал здоровый кусок грудинки. Теперь от него не осталось и следа. Так же, как и от открытой банки с бобами.
Вместо этого холодильник был забит всевозможной зеленью. Кочаны салата. Спаржа. Брокколи. У задней стенки, за пакетами обезжиренного молока и копченым сыром, Глен отыскал жестянку с пивом - единственное, что наверняка принадлежало ему.
Некоторое время он обдумывал вопрос, не попробовать ли ему сыра, но пришел к выводу, что если хочет выжить в оставшиеся ему в этом доме дни, то необходимо ввести строгие правила.
И первым из них будет - не трогать чужой сыр. А заодно чужие бобы с грудинкой.
Все еще голодный, Глен вернулся в кабинет и одним махом составил список правил и расписание пользования кухней. Удовлетворившись результатом, он вышел, чтобы совершить утреннюю пробежку, а заодно купить газету...
Он уже много лет не молился, но, набирая последний номер из раздела частных объявлений, возносил к Небу самые горячие мольбы.
Да, владельцы дома предлагали его в аренду целиком. И не возражали против одинокого мужчины.
Это уже было подозрительно. Опыт подсказывал ему, что никто и никогда не стремится заполучить в жильцы такого, как он. Никто, кроме Джейми.
Домик маленький, но чистый, заверили его.
Один из тех милых коттеджей на южной окраине города, рядом со старой лесопилкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46