Он назвал первое попавшееся блюдо, снова взглянул на Катрин Жардин и увидел, что она на него смотрит.
Ее взгляд пронзил его электрическим разрядом. В глазах Катрин было веселое недоумение, но стоило Алексею чуть задержать взгляд, и лицо Катрин приняло холодно-отстраненное выражение, так хорошо ему знакомое.
Именно такой Алексей увидел ее впервые, через витрину картинной галереи. Стройная, изящная женщина с лучистыми серыми глазами, надменно смотрящими из-под россыпи пышных темных волос. Катрин стояла совершенно неподвижно среди гама и суеты, неизбежно возникающих перед открытием новой выставки. Рабочие и ассистенты развешивали на стенах галереи большие и малые полотна, то и дело оглядываясь на владелицу – все ли в порядке. Алексей сразу узнал эту женщину – по фотографии, которую ему прислали из детективного агентства. И все же увидеть ее во плоти было так странно – Алексей почувствовал, что не готов для встречи. Катрин была намного красивее, чем Роза. Кроме того, в ней было нечто интригующее, бередящее душу. Всем своим видом эта женщина говорила: не подходи ко мне, оставь меня в покое. Но выражению лица противоречили чувственные губы и хищный разрез глаз.
Алексей улыбнулся – его мысли приняли несколько неожиданное направление. Сложись жизнь иначе, он с удовольствием выслеживал бы эту женщину совсем с другими целями. Интересно, как бы он себя вел, если бы Катрин Жардин оказалась толстой пожилой матроной.
Из Рима Алексей улетал настроенный весьма решительно. Ему предстояло совершить важные открытия, докопаться до правды. Но эти несколько дней в Нью-Йорке поубавили ему самоуверенности. Очень может быть, что прежняя решимость была порождением внутренней потребности, результатом навязчивой идеи, наконец-то зацепившейся за реальные факты. Лицо Сильви Ковальской заставило Алексея отправиться на поиски, наградой за которые станет новое будущее.
Что будет, если рассказать обо всем этом Катрин Жардин? Скорее всего она просто бросит на него взгляд своих холодных серых глаз, и Алексей увидит, что для этой женщины он – всего лишь неудачник, устремившийся в погоню за непрожитой жизнью.
Тем временем за столик Катрин подсел пожилой мужчина с копной вьющихся седых волос. Он поцеловал ее в обе щеки на европейский манер, и Катрин тепло улыбнулась ему, выслушивая извинения за опоздание. Алексей внимательно наблюдал. Мужчину он видел только со спины. Кто это – друг, любовник? Последнее предположение почему-то расстроило его. Во всяком случае, мужа у Катрин нет – это Алексей знал точно.
Он напряг слух, пытаясь разобрать, о чем говорят Катрин и ее спутник. Их негромкий разговор был едва различим на фоне голосов других посетителей.
Внезапно Алексей увидел, что лицо Катрин омрачилось, серые глаза потемнели. Чуть повысив голос, она произнесла:
– Нет, в Италию я не поеду. В эту страну – ни за что.
Говорила она по-французски. Ответ седого Алексей разобрал не полностью.
– Но ты должна, Катрин… Подумай об ущербе…
Вид у Катрин был такой, словно она готова расплакаться. Неожиданно она показалась Алексею очень ранимой и беззащитной. В эту минуту Джисмонди с огромным удовольствием схватил бы ее спутника за шиворот и как следует тряхнул.
Катрин повернула голову, и их взгляды встретились. На сей раз в ее глазах он прочел явное подозрение и поспешно подозвал официанта – заплатить по счету. Если она его раскусит, все пойдет прахом. Алексей взял шляпу и пониже надвинул ее на глаза.
Ничего, скоро они встретятся. Кое-что сегодня он уже выяснил. Инстинкт подсказывал Алексею, что с Катрин нужно действовать медленно, не напрямую – иначе не удастся получить информацию ни о ней, ни о Сильви Ковальской.
К тому же у Алексея была назначена встреча.
Еще раз оглянувшись на Катрин, он вышел на мокрую от дождя улицу. Морось перешла в настоящий ливень, по мостовой неслись потоки воды, бурля у водостоков. На Мэдисон-авеню под лесом небоскребов разноцветными грибами сновали зонтики пешеходов.
Алексей не слишком торопился. Полчаса вполне достаточно, чтобы дойти до дома на Парк-авеню. Вполне можно сделать небольшой крюк и еще раз пройти мимо ее дома. А вот и он – красивый особняк красного кирпича, зажатый между двумя гигантскими соседями. На подоконниках – увитые плющом цветочные ящики, где пламенеют пурпурные крокусы. В окнах горит свет, через распахнутые шторы видны картины на стене и небольшой рояль. Алексею неудержимо захотелось позвонить в дверь, придумать какой-нибудь предлог, чтобы заглянуть внутрь, увидеть собственными глазами ее жилище.
Нет, с этим придется подождать.
На углу, прислонившись спиной к стене, стоял старик с протянутой рукой. Алексей заглянул в его серое, поблекшее лицо и увидел, что нищий вовсе не так уж стар. Джисмонди порывисто вынул пачку банкнот и сунул в дрожащую руку. Уж чего-чего, а денег у него было предостаточно.
Он свернул на Парк-авеню и ускорил шаг. Опаздывать не следовало. Добиться этой встречи было непросто – пришлось договариваться через одного друга, за несколько недель вперед. Такой прославленный психоаналитик, как доктор Жакоб Жардин, принимал не всякого.
Алексей назвал свое имя швейцару и, ступая по толстым коврам, направился к лифту. В это время в вестибюль поспешно вошел мужчина: вьющиеся седые волосы, гордая осанка. Алексей сразу же узнал собеседника Катрин и смущенно отвел глаза. Только бы этот тип не обратил на него внимания…
– Сэм сказал, что вы ко мне, – произнес старик, глядя в лицо Алексею темными проницательными глазами. – Рад, что не заставил вас ждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111