Ни слова не говоря, Фелея остановилась в самой середине строя
солдат и прочла заклинание, вызвав появление широкой алого цвета паутины,
несколько напоминающей ту, которая обвивалась вокруг Нориссы перед ее
исчезновением.
Пэшет ощутил толчок, который отозвался в его спине еще более сильной
болью. Затем ему показалось, как будто его раскручивают, привязав к концу
длинной веревки. В следующее мгновение он обнаружил себя стоящим на
вершине обезглавленной горы. Повсюду на равнине копошились его солдаты.
Среди них корчился в пыли Тайлек - ссохшаяся, хнычущая кукла. Вдали, на
крутой стороне глубокого ущелья, одинокая фигура карабкалась по склону
высокой горы. Еще семеро человек, поддерживаемые в воздухе непонятной
силой, пересекли ущелье без всякого моста.
Пэшет услышал вопли своих солдат. Кто-то молился, большинство сыпали
проклятьями, но все они смотрели в небо. Пэшет, преодолевая боль, поднял
голову.
На холме, сложенном из расколотых гранитных плит и валунов, стояла
неподвижная Фелея. Ее точное подобие парило высоко в небе на спине
устрашающей крылатой твари ярко-красного цвета. Пэшет некоторое время
наблюдал, как тварь напрасно пыталась пробить невидимую стену, которая не
давала ей перелететь на другую сторону ущелья.
Пэшета толкнули, и он обратил внимание на то, что его солдаты,
объятые ужасом, столпились вокруг него. Их невежество разозлило его, и он
чуть было в ярости не набросился на них. Его солдаты как будто ждали, что
он начнет их успокаивать!
Однако эта мысль так глубоко проникла в него, что Пэшет поборол гнев
и оставил в сторону все эмоции. Конечно же, они обратились к нему в
трудный час - он был их командиром. Оставаясь глухим к любым ощущениям,
Пэшет принялся отдавать приказы.

32
После яркого солнца, отраженного и усиленного снежной белизной
снаружи, Байдевин на ощупь пробирался по темному каменному тоннелю. Когда
подоспел Медвин, ему стало гораздо проще, так как посох волшебника
продолжал светиться в темноте, и это позволило гному избежать многих
трудных участков. Остальные же, не обладая волшебным даром, не видели
ничего дальше собственного носа, и в темноте время от времени раздавались
звонкие удары стали о камень и сдавленные проклятья. Шарканье башмаков по
песку и гравию, устилающему путь, действовало на нервы Байдевину, и его
воображение то и дело рисовало ему полчища чудовищ, подстерегающих их во
мраке тоннеля, или всевозможные несчастья, которые поджидают Нориссу в
конце пути.
- Там свет! - внезапно прошептал Норвик.
Байдевин в панике обернулся к Медвину и его светящемуся посоху, но
заметил, что Норвик, несколько опередивший остальных, указывает вперед, не
глядя на волшебника позади. Сам же Байдевин, стараясь держаться поближе к
Медвину и свету, который испускал волшебный посох, не рассмотрел слабое
сияние в конце коридора.
Осторожно они пошли по узкому коридору. Коридор слегка изогнулся и
внезапно вывел их в длинную, просторную пещеру.
Без факелов, вообще без какого-либо огня, рассеянный свет, сияние
которого они заметили, лился прямо с потолка пещеры. В самой ее середине
стояли Норисса и Кей с Иллой. За ними, глубже в тело горы, пещера была
темна. Дальняя ее стена состояла словно из дыма и тумана. Байдевин обратил
внимание на то, что в то время, как в коридоре гулял промозглый сквозняк,
в пещере, куда он вошел, оказалось удивительно тепло.
- Норисса! - Байдевин подбежал к тому месту, где Норисса стояла перед
кучкой камней. Его страх улегся только после того, как она улыбнулась и,
назвав его по имени, повернулась, чтобы приветствовать остальных.
- Байдевин! Медвин! Идите сюда, посмотрите, что оставила мне моя
мать!
Невысокий гранитный столб стоял внутри треугольного пространства,
образованного двумя черными каменными плитами, соприкасающимися концами.
На вершине столбика стояла чаша из полупрозрачного черно-синего стекла,
наполненная водой. В воде плавал небольшой белый камень, похожий на
градину, который светился своим собственным светом и освещал несколько
рун, написанных на краях чаши. Байдевин разобрал знаки времени, огня и
смерти. Остальные надписи напоминали собой бессмысленную головоломку; лишь
только Байдевин попытался расшифровать надпись, руны словно задвигались и
еще сильнее переплелись между собой. Может быть, Медвин и сумел бы в них
разобраться, но Байдевин так этого и не узнал, потому что волшебник с
удивлением глядел на свой посох.
Посох всегда светился довольно ярко, но теперь он часто и
ослепительно вспыхивал, и в такт этим вспышкам ярче замерцал белый камень
в чаше. Норисса смотрела на этот камень, как зачарованная, Боср и
остальные нерешительно переступали с ноги на ногу. Никто из них не обращал
внимания на Медвина.
Между тем старый маг печально переводил взгляд с одного огня на
другой.
- Все сильней и сильней я удивляюсь могуществу, которым обладала моя
госпожа! - он отступил от алтаря, и свечение посоха и белого камня
померкло.
Кей вздохнул и посмотрел на Нориссу:
- Это очень красивый алтарь, но какому богу он служит, госпожа?
- Богу, который не принадлежит к этому миру, - ответила она.
Взгляд Байдевина задержался на сотканной из дыма стене. Она все это
время оставалась на месте, не растекаясь по комнате, не изменив ни формы,
ни размеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136