Наконец Джаабен набрал в грудь побольше воздуха и заорал:
- Сжечь! Сжечь все! Сравнять с землей!!!
Около дюжины факелов взлетели в воздух, описывая в светлеющих
сумерках красивые оранжевые дуги, яркие цветы огня распустились на крышах,
покрытых сухой прошлогодней травой. В ответ темноту пронизал целый град
стрел. Смертоносные и стремительные, они застигли солдат врасплох,
вонзаясь остриями в незащищенные шеи и щели между пластинами доспехов.
Многие упали, если не мертвые, то серьезно раненые.
Среди этих стрел, залпом выпущенных лучниками Драэля, была и стрела
Нориссы. Она целилась в горло Джаабена, но в последний момент он слегка
повернулся, и стрела отскочила от его нагрудной пластины.
После первого залпа бойцы сошлись в рукопашную, и Норисса потеряла
Джаабена в сутолоке боя. Несмотря на численное превосходство противника,
воины деревни нанесли солдатам Джаабена значительный урон. Не отягощенные
тяжелыми доспехами, они проворно подбегали к врагу, наносили удар между
бронепластинами и так же проворно отскакивали. Норисса продолжала стрелять
из лука. Две стрелы подряд нашли свои жертвы, поразив двух солдат, третья
вонзилась в брюхо злосчастному кайфару. Боср выкрикивал короткие команды
где-то в лесу, а Бремет казался разъяренным демоном разрушения. Казалось,
что повстанцы разбили врага еще до того, как началась настоящая битва.
Но жители Драэля вдруг стали останавливаться и оглядываться в
недоумении, обнаруживая, что наносят удары в пустое пространство. Или даже
в кого-то из своих. Норисса тоже была сбита с толку. Только что она
целилась в крадущуюся тень солдата, и вдруг он исчез. Она повернулась к
другому - и его также не стало, а его издевательский смех донесся с другой
стороны. Тогда Норисса прислонилась к дереву и напрягла слух. Помимо
криков и звона мечей она услышала в воздухе еле уловимое сердитое
жужжание. Снова магия.
- Колдовство! - воскликнула Норисса, стараясь, чтобы все услышали ее
голос и поняли, в чем дело. - Мы заколдованы! - Знание продолжало
прокалывать ее мозг тупыми иголками.
Взгляд ее упал на Медвина, который быстрыми шагами направлялся туда,
где битва кипела яростнее всего. Он был один и без оружия, направляясь
туда, где восседал на спине кайфара неподвижный и внешне безучастный Адепт
с бледным лицом. Сражающиеся расступались перед ним, давая ему дорогу, и
снова сходились у него за спиной. Вокруг Медвина образовалась такая же
пустота, которая окружала его противника в черном.
Выкрикивая его имя, Норисса бросилась вслед за Медвином. Не обращая
внимания на руки, которые пытались удержать ее, не слушая голос, который
звал ее вернуться назад, она отшвырнула лук и колчан, выхватила свой нож с
длинным и острым лезвием. Однако проникнуть в самую гущу сражения
оказалось не так просто.
Кольцо пылающих хижин окружало площадь стеной дыма и жара, столь же
непреодолимой, как если бы она была сложена из камня. Каждый глоток
воздуха обжигал легкие и давался с большим трудом. Утренний ветерок бросал
клубы дыма прямо в ее лицо, и она не могла отличить врагов от своих в
круговерти мелькающих фигур. Норисса отступила и, низко наклонившись,
ринулась вперед в самую схватку. Дым слегка отнесло в сторону, и из него
вырвалась огромная фигура солдата в доспехах. На его обнаженном мече
влажно блестело что-то темное.
Норисса прыгнула в сторону, пытаясь воспользоваться мгновенным
удивлением противника, но солдат оказался проворнее. Преградив ей путь
лезвием меча, он шагнул вперед и крепко прижал Нориссу к себе свободной
рукой. Норисса попыталась освободиться, но солдат лишь сильнее прижимал ее
к своей кирасе, а ножны меча врезались в ребра с такой силой, что больно
стало дышать. Слегка приподняв Нориссу, чтобы лишить ее точки опоры,
солдат поволок ее за собой, победоносно выкрикивая:
- Вот она! Победа!
Норисса все еще держала в руке охотничий нож, но теперь его длина
обратилась против нее самой. Стиснутая в захвате руки противника, она
могла наносить лишь короткие колющие удары, которые не причиняли врагу
вреда, скользя по спинной пластине.
Солдат продолжал тащить ее за собой. Ее рука в кольчуге больно
впивалась в спину, а кистью руки он сжимал ее левую руку чуть выше локтя.
Превозмогая боль, Норисса попыталась пошевелить своей рукой, которую
удерживал противник. Это ей удалось. Тогда, зажмурив глаза от едкого дыма,
она полуобняла солдата за талию и нащупала рукоять короткого кинжала.
Схватив его за рукоять, Норисса, не тратя времени на неуместную сейчас
радость, выдернула кинжал из ножен и провела лезвием вверх, пока острие
его не соскользнуло с широкого кожаного пояса в узкую щель между поясом и
нижним краем кирасы.
Затем она сильно нажала на рукоятку.
Победный крик солдата перешел в удивленное хрюканье, и они оба упали.
У самой земли воздух был не таким горячим и не таким дымным. Норисса жадно
дышала, откатившись от мертвого солдата, стараясь не смотреть на его
удивленное лицо и остекленевшие глаза. Норисса лежала скорчившись,
притворяясь убитой, и боролась с искушением полежать так еще немного, так
как дышать стало гораздо легче. Топот множества ног, человеческих и ног
кайфаров, заставил ее вскочить, пока ее не затоптали.
В борьбе она потеряла свой нож, а теперь выронила и кинжал и
оказалась безоружной в самой середине толпы вражеских солдат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136