Несколько гибких ветвей пали на
земляной пол и обернулись вокруг лодыжек Гренты. Та вскрикнула и
стремительно укрылась в безопасном месте на коленях Нориссы. Через
несколько минут они уже сидели в беседке из свисающих ветвей и молодых
побегов.
А на ветках уже появлялись бутоны. Они разбухали и раскрывались,
превращаясь в цветы, заполняя комнату сладким ароматом и пестрой мешаниной
ярких красок. Цветы распускались и тут же опадали, оставляя после себя
опьяняющую смесь разных запахов. После цветов завязались и стали расти
фрукты.
Фрукты были всех сортов и размеров. На ветвях повисли маленькие
красные ягодки лирсы, твердые зеленые джерджеловые орехи, даже толстокожие
полосатые дыни корба, длинные и желтые, раскачивались прямо перед глазами.
Беседка была опоясана гирляндами таких соблазнительных плодов, что
Грента не выдержала и, сорвав ягоду грелт, проворно сунула ее в рот.
Разочарование, появившееся на ее лице, заставило Нориссу почувствовать
себя виноватой. Норисса крепко прижала девочку и, поцеловав ее в голову,
прошептала:
- Не забывай, Грента, что моя магия не может создавать реальные вещи.
Все это - только сны и желания.
- Сны и желания, сны и желания! Мы не настоящие! - эти слова эхом
отдались в ушах Нориссы, и она повернулась вслед за Грентой, чтобы увидеть
крошечное личико, уставившееся на них из переплетения виноградных лоз.
Длинный и крючковатый нос существа смешно торчал вперед и был по меньшей
мере вдвое длиннее чем надо. Блестящие черные глазки его часто мигали, а
раздвоенная бородка шевелилась в такт похожему на кашель смеху.
Довольная Норисса украдкой посмотрела на Медвина, гадая, что
заставило его присоединиться к их забаве, однако Медвин, казалось, был
целиком поглощен своим разговором с Кхелри. Норисса снова перевела взгляд
на маленького человечка. Конечно же, это была магия Медвина, поскольку она
точно знала, что она здесь ни при чем.
- Хи! Хи! Просто сны! - крошечный человечек выкарабкался из листвы и
полез вниз по ближайшей ветке. Опустившись на высоту не больше пяди над
полом, он оттолкнулся и прыгнул. В полете он перевернулся и, приземлившись
на ноги, крутнулся вокруг своей оси и упал на одно колено. Не переставая,
он напевал какой-то мотивчик, в котором не было очевидного смысла, но
который на удивление сильно приковывал к себе внимание.
Грента одобрительно захлопала в ладоши. Маленький эльф упивался ее
благосклонным вниманием, склонив головку на бок и прикрыв от удовольствия
глаза. Затем он вскочил на ноги, прижал к груди игрушечные ручки и с
обожанием посмотрел на Гренту.
- О милое дитя! О прекрасное дитя! Если бы я мог забрать с собой и
тебя, чтобы научить тебя радостям власти и могущества! Увы, я пришел не за
тобой и должен исполнить свой долг!
Слова его заставили Нориссу внутренне похолодеть. Крепко прижав к
себе девочку, она в недоумении посмотрела на Медвина. Вряд ли он вложил бы
в уста этого странного существа такие слова. Медвин столь же озадаченно
воззрился на нее. Тем временем эльф снова заговорил, и трель его голоса
приковала к себе все внимание Нориссы. Слова, которые он произносил,
пугали ее, но интонации его речи странным образом успокаивали Нориссу, ибо
в них чувствовался ритм той мелодии, которую он напевал прежде. Слова эти
окутывали Нориссу облаком апатии и безразличия, притупляя восприятие
окружающего.
- Я - мечта, желания, сон. Я из тени сотворен. Я - ничто, я - дым,
туман. Тронь меня - а там обман. Хоть и тела я лишен, но для дела
сотворен. Я пришел сюда недаром - вот хозяину подарок... - он медленно
приближался. Вытянув руки приглашающим жестом, существо манило к себе
Нориссу: - Иди сюда, прелестная девушка, вот дверь в мир моего хозяина!
Норисса почувствовала, что наклоняется, чтобы встретиться взглядом с
существом. Его глаза расширились и манили ее в свои непрозрачные глубины.
Бесстыдная улыбка сияла, как вызов, на который она не смела не ответить.
Окружающий мир сузился и превратился в багровый шар, стенами которого
стали песня и языки пламени. Норисса не видела ничего, сосредоточившись
только на сверкающих глазах эльфа. Заклятье проникало в ее разум и
связывало мысли прочными серебряными нитями, до тех пор пока скованный ими
мозг не оцепенел совершенно. Тело Нориссы начало непроизвольно вздрагивать
в такт мелодии. Это была власть, которая разбудила глубоко внутри Нориссы
ответный резонанс.
Словно откуда-то издалека послышались предупреждающие возгласы
Медвина, но они были слабы и бессвязны. Словно капли дождя от стеклянной
скорлупы, отскакивали они от тонкой хрустальной сферы, которую воздвигла
вокруг Нориссы песнь эльфа. Улыбка его поддразнивала и манила за собой,
призывно изгибались маленькие руки.
Тихий, странно знакомый голос (только вот чей?) вплелся в крики
Медвина:
- Вернись! Не ходи!
Может быть, это ее собственный голос? Какая-то часть существа Нориссы
начала бороться с высокими серебряными нотами, но для этого требовалось
слишком большое усилие. Норисса попыталась определить, хватит ли у нее сил
сопротивляться чувственной ласке магии, которая брала ее в плен, и поняла,
что ей вовсе не хочется сопротивляться. Она ощутила, что уплывает куда-то,
соскальзывая в ленивой истоме в самую середину огненного шара.
Острая боль пронзала все ее тело. Серебряные нити мелодии вдруг стали
жесткими и, разлетевшись вдребезги, выбросили ее обратно в ее собственный
мир, обратно к удушливой панике и детским крикам, исполненным ужаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136