А так как угораздило попасть в самый дикий, медвежий угол этого заповедника, то благодарное государство не только регулярно платило, но и приплачивало к полетным еще и забайкальские, давало ежемесячно продуктовый паек. Странное дело, при плохих взаимоотношениях с прапорщиком Родионычем пайковых продуктов не хватало одинокому офицеру на неделю, а при хороших, спаенных совместным распитием вожделенного дефицита - с лихвой многодетной офицерской семье на месяц.
В число прочих льгот, входила одна, особенно ценимая. Теперь и верится в нечто подобное с трудом. Рассказываешь знакомым американцам, а они, бедные, таращат глазенки, напрягают мозги, не могут понять - плакать или смеяться надо. Сопереживать или восхищаться непомерно здоровым идиотизмом советского человека. Льгота эта - подписка на многотомные книжные издания. Тоесть просто покупка массы книг! Ничего себе бенифит, думают американцы, лишь из вежливости не крутя пальцем у виска. Пойди в магазин и закупай на радость продавцам и издателям. Заказывай недостающее на худой конец.
Никогда не понять им, рожденным свободными, что значили книги для нас, для которых даже выезд в солнечную Болгарию, в принципе возможный на гражданке, был практически так же достижим как и полет в космос. Теоретический шанс существовал, но практически равнялся нулю... Поэтому, для офицерского корпуса книги служили машиной времени и магическим ковром-самолетом одновременно.
Когда закрывались глаза и выпадала на казенное одеяло потяжелевшая книга, жизнь ее героев продолжалась в цветных ярких снах молодых лейтенантов, в черно-белых, усталых сновидениях майоров и полковников, в романтических дремах молодых вольнонаемных девушек - писарей, солдаток, медсестричек, в дерзких мечтах офицерских жен, томящихся в четырех стенах от вынужденного безделья.
А, может не все так уж плохо было? Может хоть какая - то часть казенных людей не спилась, не сошла с ума долгими зимними вечерами, когда за окнами свистел по безлесым и бесснежным сопкам Манжурки сметающий все на своем пути ледяной вихрь, когда размораживались и лопались радиаторы тягачей и автомобилей, трубы теплоцентралей. На долгие месяцы превращались почты, Дома Офицеров, клубы и бани в вымершие, заиндивевшие, заледеневшие до весны катки. В такие зимы все отопление в квартирах офицеров держалось на самодельных электрических обогревателях, основой каковых служили принесенные тайком из частей нагревательные элементы. Провода в домах дымились, парили, шипели но, есть Бог на свете, выдержали ибо сделаны были, как и все прочее, с завидным запасом прочности, на века. Невероятное потребление электроэнергии не сказывалось, впрочем, на офицерском бюджете. Счетчики вращались в обычном, на века заданном местными технарями-умельцами, ритме.
Другой льготой была заменяемость. Наверно из человеколюбия, дабы предотвратить массовое одичание и повсеместное озверение доблестного офицерского корпуса, через четыре года непрерывной службы в этом раю по желанию разрешался перевод в другие Округа, за границу, в группы войск, охраняющие покой наших социалистических братьев. Кому как повезет.
На нас нагрянули две радости сразу - замполит, заменяясь на должность начальника гарнизонного Дома Офицеров где то в Одесском ВО, выбил на-последок впервые за все четыре года невероятное число подписных изданий, практически без ограничений. Выбирай по катологу, плати деньги, получай квитанцию и расслабься в ожидании вожделенной пищи ума, запакованной в коричневую или серую бандерольную бумагу, перевязанную пеньковыми бечевочками и скрепленную казенными сургучными печатями...
Убыл замполит в сиреневый недосягаемый туман обетованного Одесского ВО, где тепло, где море, где виноград и загорелые, нежные девушки-студентки педагогических и музыкальных училищ собирают урожай... А мы, мы остались ждать обещанного. Подпиской были охвачены все офицеры, прапорщики, сверхсрочники и вольнонаемные служащие отряда. Разговоры через некоторое время начали сводиться исключительно к одному знаменателю - где подписка? И вот, когда все твердо уверились в том, что замполлитра надул напоследок, по почте стали приходить книги. Не часто. Не всем, но некоторым. Не всегда те на которые подписались. Но приходить!
- Ты посмотри! Не обманул! Не надурил, вот, получил первый том! Радостно делились нежданой новостью везунчики со всеми желающими.
Но радость по почте получали не все, далеко не все.
Весь тонкий психологический рассчет пройдохи-замполита строился именно на том, что наблюдая счастливчиков, остальные бедолаги надеялись, верили в то, что настанет день и прийдет наконец и им вожделенная бандероль. Просто почта задержалась. Бумаги как всегда не хватило. Клей не подвезли, с краской напряженка. Но это - временные трудности. Глядишь, сменит тревогу ожидания, блаженство обладания заветным пахнущим типографской краской томиком. Радостные счастливцы, суть живые свидетели, не давали впасть в уныние.
Тонкий полтавский психолог удовлетворил в первую и единственную очередь наиболее влиятельную, активную, зубастую часть нашего маленького сообщества. Заткнул, грубо говоря, пасть, прекрасно понимая, что остальное серое большинство просто утрет в очередной раз свои зеленые сопли и утешится кто бутылкой, кто службой, кто медсестричкой, а кто и вообще переведется далеко-далеко, забудет в суете сборов-расставаний-переездов о голубенькой мечте с казенными сургучными печатями...
А если и вспомнит кто? Так что с него теперь взять? Уже завершен основной товарный обмен социалистического хозяйства деньги-бутылки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88