- Бывает, что приходят, - Отвел глаза начальник. - Вот и Вы, например... Фамилия то у Вас другая.
- Фамилия отчима, он меня усыновил. Еще вопросы?
- Извините. Никаких вопросов к Вам нет. Если не возражаете, позову нашего рабочего, он Вас проводит. Сами можете заблукать, заблудиться то-есть. Хозяйство у нас большое, путанное. - Начальник выскочил в соседнюю комнату. Кликнул Василия Петровича. - Проводи человека. Работы всё равно нет.
Натягивая на лобастую голову кепку, из дверей вышел пожилой, крепкий еще мужчина с загорелым, морщинистым лицом, в синем рабочем ватнике, в брюках заправленных в кирзовые сапоги.
- Василий. - Подал руку. - Пошли, провожу к могилке. Начальник велел.
Мы молча шли мимо рядов пирамидок, перемежающихся крестами, гранитными памятниками, плитами, иногда - облезлыми эмалированными табличками на штырях. С оградками и без. Ухоженных и давно позабытых. Представил себе в каком состоянии находится могила отца и стало не по себе. Хотя виниться вроде не в чем.
- Вот она. - Василий остановился и снял кепку, обнажив густую еще, аккуратно подстриженную шевелюру. - Все в порядке. Боцман часто приходит. Проверяет, подкрашивает. Плачет. Бывает, правда, шкалик выпьет. Да и второй, который писатель, тоже наведывается. Цветочки кладет.
Могилу отца окружала блестящая черным, аккуратно нанесенным лаком, оградка из четырех небольших якорей, соединеных цепями. Памятник - красная пирамидка с золотой звездой. Привычный стандарт непарадного советского воинского погребения, одинаковый от Кушки до Заполярья. Фотография в бронзовой, недавно начищенной рамке под оргстеклом, привинченная бронзовыми же крупными винтами. Надраенная гравированная табличка. Имя, звание, годы жизни. Стекляная банка с подвявшими цветочками в остатках желтоватой воды. Чисто. Спокойно.
Фотография старая, пожелтевшая. Видно снимали для личного дела. Лицо без улыбки. Строгое. Серьезное. Ордена и медали, лежащие теперь дома в коробке.
- Боцман хорошо следит, дело свое знает. - Погладил Василий широкой ладонью пирамидку. - Гладко красит, умеючи. Это он могилку так обустроил. Да и меня просил приглядывать.
- Кто он?
- Да, боцман, с базы хранения, Валентин. Служили они вместе. Юнгой начинал у Вашего отца. - Василий отвел глаза. - А второй, писатель, пожилой. Тот как прийдет, разговаривает, вроде как спорит. Руками все машет. Странный. В берете. Но видать тоже воевал. Колодка наградная. Значок. Вместе, правда их не видал не разу. Может кошка между ними пробежала. Валентина я знаю. Довелось служить на сверхсрочной. Как-то недавно спросил его о писателе, так он только плюнул и разговаривать не захотел.
- Откуда же Вы знаете, что старичок тот писатель?
- Так он здесь часто на панихидах выступает. Если кого из начальства, из ветеранов, кто поизвестнее, из тех кого с салютом хоронят, - Уточнил Василий, - Он всегда ... докладывает. А ведущий церемонию его объявляет. Как тут не узнать. - Назвал известное по газетным статьям имя ненавистного человека. Я вздрогнул от неожиданности.
- Что-то не так?
- Нет, нет, все в порядке. Спасибо.
- Так я пойду? Обратно дорогу найдете?
- Дорогу найду. ... Да, ты, случайно, адресов их не знаешь?
- Писательский, не знаю. Близко не знаком. А Валентин на своей базе и живет. Адреса не назову, а как найти - объясню.
Не доверяя памяти, набросал в блокноте маршрут к жилищу боцмана. Перекурили. Василий ушел, а я остался в тишине возле могилы отца. Вымыл банку. Набрал из колонки свежей воды. Выкинул в урну старые и поставил принесенные цветы. Посидел немного. Попросил прощения, что пришел слишком поздно. Но так уж жизнь сложилась. Поправил еще раз цветы. Отдал честь и ушел искать боцмана.
Глава 15. Кладбище кораблей.
База хранения списанного корабельного состава представляла собой военно-морской филиал Вторчермета. Так уж получалось, но возле любой воинской части постепенно скапливалось лежбище старой, списанной, негодной к употреблению военной техники. Назывались эти отстойники металлических инвалидов по разному - ремфондами, складами хранения, площадками сбора. Путь со всех разноименных последних прибежищ был один - в доменную печь. Все воинские части имели планы по сдаче металлолома. Но у одних базы "Вторчермета" и пути подвоза распологались рядом, у других - за тридевять земель. У первых на площадках оказывалось пусто, у других - громоздились горы превращающегося в ржавую пыль железа.
Здешние морячки гордо наименовали свое кладбище металлолома - базой хранения. Возиться с металлом им было посложнее чем всем остальным. Вынь из воды корабль или подводную лодку. Разрежь. Погрузи. Отправь. Кому нужна эта морока? Проще - хранить, пока само не затонет. Опять-таки, некоторые запчасти, в теории, могли еще и пригодиться.
Старые корабли стаскивались в маленький угрюмый заливчик, на берегу которого распологалось ветхое здание с вросшим в землю крыльцом, верандой, кривоватыми окнами, результатом неодинаковой просадки фундамента на промерзшем грунте. Унылый пирс с серыми досками настила и обросшими ржаво-коричневой бородой несчищаемых водорослей сваями вел в море. По обеим сторонам, уцепившись тросами за кнехты, приткнулись, навалившись бортами, старые катера, дизельные подлодки, просевший на корму сторожевик. Более крупные суда стояли на бочках подальше от берега, ободранные, без вооружения, флагов. Без жизни. Серая неподвижная вода, корабли с тусклой шаровой краской и ржавыми подтеками....
Обвисший, вылинявший военно-морской флаг над крышей старенькой постройки, провисшая местами до земли колючая проволока вокруг, ворота с красными звездами над заросшей травою неезженной колеей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88