Сюжет получался почти опробованный: снова открыл дверь низенький продавец и молча повел в комнаты, не выразив удивления даже тогда, когда Сироткин сухо пробормотал что-то о намерении осмотреть квартиру более внимательно. Внутри было жарко как в печи. Купец, ставший паладином, делал вид, будто пристрастен к стенам, мебели и разным попадавшимся на пути изъянам, а продавец, не обнаруживая никакой склонности к метаморфозам, стоял на пороге и терпеливо дожидался итогов осмотра. Но Сироткин уже знал его тайну, и эта тайна мучила его, может быть, больше, чем самого продавца, ибо Сироткин хотел освободить его от нее, принести ему долгожданное облегчение.
- Квартира в довольно приличном состоянии, - начал он солидно, - и цена меня устраивает, но об этом мы еще успеем поговорить... а сейчас, дорогой, - слегка сбился он, - сейчас потолкуем о печальном для вас предмете... Я ведь обо всем догадался, я понял. И вам не следует утаивать от меня правду, напротив, доверьтесь мне, откройте мне душу. - Сироткин мягко провел в воздухе рукой, как будто собираясь погладить продавца по голове и тем поощрить его к откровенности. - Вы, безусловно, уже смекнули, о чем я, не так ли? Я знаю, ваше сердце изболелось... Вас терзают и запугивают скверные людишки, но я-то не мучаю вас, а хочу вам помочь. Да, я о них, о тех негодяях, которые стоят за вашей спиной и самодовольно потирают ручки в уверенности, что у дело у них сладилось, а мне утерт нос...
Продавец не оглянулся проверить достоверность заявлений покупателя, однако в его глазах промелькнуло, наконец, нечто близкое к удивлению.
- О чем это вы? - спросил он.
- Я о людях, которые мнят себя неограниченными хозяевами жизни и думают, что им все позволено, но забывают при этом, что существует и другой сорт людей: тоже дельных и даже ухватистых, даже зубастых, в общем, оборотистых парней, поймавших жар-птицу, но отнюдь не похоронивших в себе благородство и лучшие традиции...
- Я не понимаю, - с досадой прервал эту пылкую речь хозяин. - В чем дело? Для чего вы мне все это рассказываете?
- Перестаньте, ну, прекратите все эти увертки, играйте в открытую! воскликнул Сироткин со смехом, который должен был, по его версии, расположить к нему боязливого и отчаявшегося продавца. - Я пришел не препираться с вами, не темнить и не смущать, не пугать вас. Давайте начистоту, то есть поговорим как мужчина с мужчиной. Грубо говоря, вы наложили в штаны со страху, но я вам обещаю это дело деликатнейшим образом поправить, только положитесь на меня. Я пришел снять камень с вашей души, освободить вас от кошмарного сна, в котором вы с некоторых пор живете, убедить вас, что вы не одиноки и в моем лице найдете верного и надежного друга.
- Я хочу продать квартиру, - произнес хозяин угрюмо. - Вы ее видели, даже вволю насмотрелись. Если вас устраивает - ударим по рукам. А что вы сейчас такое говорите, я этого не понимаю. Вы, наверное, выпили.
- Не станете же вы меня уверять, будто я один откликнулся на ваше объявление?
- Желающие уже приходили.
- Так! И что же?
- Обещали подумать.
- Подумать? Ловко же они вас провели! И вы поверили, что они будут думать? У вас даже нашлось для них такое простодушное допущение, что эти люди способны думать? Но я вам говорю, у них одна задача: отхватить кусок пожирнее, сожрать соперника с потрохами. Уж я-то знаю! Они хотят одного: обмануть нас с вами. И вы уступаете? Поддаетесь нажиму и угрозам? Поднимаете лапки кверху? У меня такое впечатление, что вы согласны даже валяться в куче дерьма и жрать это самое дерьмо, лишь бы сохранить свою жалкую жизнь! Короче говоря, вы продолжаете потворствовать им, несмотря ни на что? Несмотря на то, что я пришел вам на помощь?
- Я обойдусь без вашей помощи, - проявил признаки нетерпения продавец. - А вы - посмотрели, и слава Богу... Ну а свои странные соображения и выводы лучше оставьте при себе.
Он жестом пригласил Сироткина к выходу, и Сироткин тактично обошел его стороной, полагая, что будет внушительнее и доходчивей, если он станет апеллировать издали, а не стоя живот к животу с этим трудным человеком. Однако он мысленно натолкнулся на стену отчуждения и ничего не сказал. И тогда он понял, что этот человек, которого его душа нечаянно вызвалась опекать, непрошибаем. Символы, созданные им в его низенькой и хмурой жизни и под ворохом которых он прячет страх, не столь гибки, как его, Сироткина, символы, теперь смахивающие на конфетные обертки, которые можно выбросить, а можно и сохранить в память о детских радостях. Пожалуй, этот человек ороговел и бесполезно думать о том, чтобы помочь ему, защитить его от темных сил.
Спускаясь по лестнице в солнечный водоворот улицы, Сироткин решил, что внешне его поступок выглядит более чем странно, даже больше, чем то позволил себе отметить продавец. Но это не значит, что он действительно сошел с ума; просто бывает нелегко внутренние мотивы так раскрыть в действиях, чтобы совершенно не пострадала их логика и естественность. Для него естественно прийти на помощь человеку, в котором он к тому же заинтересован, и не его вина, что этому человеку показалось странным и неожиданным, когда незнакомец вдруг прямо заговорил с ним о глубоко спрятанном, личном. Сироткину и прежде случалось поступать подобным образом. Нет, не его вина, что продавец принял его за сумасшедшего.
И вот теперь Сироткин, анализируя случившееся и понемногу восходя к обобщениям, спрашивал себя: все ли в порядке с головой у этого хмурого продавца? у Конюхова? у Сладкогубова?
Он вернулся домой и посмотрел по телевизору плохонький фильм, смотрел же потому, что работа телевизора подтверждала ему непрерывность и нескончаемость жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155