Я слышал только удаляющийся звук моторов да треск пламени догорающей машины. Гореть уже было нечему, только шинам, но и они должны были скоро догореть. Пламя исчезло, лишь струйки дыма поднимались от остова машины. Стало так тихо, что я слышал собственное дыхание. Я посмотрел в сторону Ван Рейса. Тот был совершенно спокоен, и лицо его выражало полное отсутствие интереса к происходящему. Я подумал: как же надо было страдать, сколько выдержать, чтобы подойти к этому, возможно последнему, сражению на этой равнине с таким ледяным спокойствием! Измазанная брезентовая шляпа была надвинута на глаза, израильский автомат покоился на руке. Он был местный, поэтому наблюдение было по его части. Он взглянул на меня и покачал головой. Потом поднял правую руку с растопыренными пальцами три раза. Это означало, что, по его мнению, разведчики Гванды зашевелятся минут через пятнадцать. Не знаю, откуда это ему было известно, но, повторяю, он был местным, родезийцем, а я - иностранцем.
Я взглянул на "мертвых", лежавших возле грузовика. Некоторые, черт бы их побрал, начали дергаться, и я зашипел на них. На какое-то время это их успокоило.
Ван Рейс щелкнул пальцами и показал в направлении большого толстого дерева. Похоже было, что они зашевелились с опережением графика.
Затвор моего южноафриканского R-1 был уже передернут, и я готов был открыть стрельбу в любой момент. Ван Рейс тоже. Нам надо было подпустить их поближе, чтобы покончить с ними в несколько секунд. Если один из них убежит, раненый или невредимый, мы убьем массу времени на его поиски, чтобы не дать ему добраться до главных сил Гванды, которые в этот момент были, наверняка, вне зоны слышимости автоматной стрельбы. Если мы кого-то упустим, Гванда скоро узнает, что поблизости находится кучка наемников, взорвавших собственный грузовик, чтобы подстроить ловушку, которая не удалась. Я был уверен, что двенадцать наемников справятся с пятью десятками террористов Гванды и смогут поймать самого Гванду. Но теперь Гванда перестал быть самоцелью операции. Теперь задача состояла в том, чтобы проникнуть в район прохода Зану и засечь приготовления "барбудос" Фиделя Кастро к вторжению в Родезию.
От грузовика всё еще поднималось несколько струек дыма, когда Ван Рейс дал знак, что они подходят.
Подходили они, тихо переговариваясь, потом один из них засмеялся и передернул затвор автомата. Мы выскочили из-за укрытия, когда раздалась очередь. Ублюдок успел изрешетить двух наемников, лежавших рядом с грузовиком, прежде чем я угомонил его из своего R-1. Один наемник был убит сразу, другой страшно закричал, большая пульсирующая рана на его груди выбрасывала кровь и пену. Я перевел автомат на него и добил его. Тем временем Ван Рейс уничтожил третьего наблюдателя и готов был помочь мне, но в этом не было уже необходимости. Огонь прекратился. Другие наемники хватали свое оружие и в панике озирались, куда стрелять. Двое так завелись, что открыли стрельбу, чтобы разрядиться. Я крикнул, чтобы прекратили. Это были ирландец Смит и Виллерс из Южной Африки.
Смит остановился и закричал на меня на своем ужасном английском. Он уже знал, что его английский друг, Симмонз, убит. Его совершенно не интересовал другой погибший - Финчли из Дурбана, Южная Африка.
- Ты же должен был прикрыть нас! - кричал он. - И не прикрыл! Из-за тебя убили моего друга, сукин ты сын, янки! Спрятался за своим деревом, когда эти сволочи убивали Симми!
Я был готов выстрелить в него, если он поднимет на меня свой "стерлинг", Ван Рейс держал остальных на прицеле своего скорострельного автомата. Но ирландец, у которого за спиной был опыт службы в британской армии и привычка к дисциплине, не собирался с ходу поднимать бунт. Сейчас с ним надо было быть особенно бдительным. Как, впрочем, и со всеми.
Смит плюнул в грязь и отвернулся, состроив неуважительную мину на своем лошадином лице Потом выругался в адрес меня и моего плана.
- Но ведь он удался, разве нет? - сказал я. Я не искал одобрения этого микки. Плохи твои дела, если ты начинаешь искать поддержку и одобрение среди солдат подразделения, находящегося на передовой. - Эй, Смит, гаркнул я ему, - я с тобой говорю! - Если этому идиоту не хочется, чтобы все по-хорошему, я готов и к этому. - Повернись ко мне, когда я с тобой говорю!
Ирландец нехотя повернулся, крепко вцепившись в свой "стерлинг", дуло которого, правда, держал обращенным к земле. Смит служил в британской военной полиции в британском секторе Германии. Может, он и был хорошим военным полицейским, но ему дали год тюрьмы и бесславно уволили из армии после того, как застукали на ограблении граждан с применением служебного оружия.
Его ирландский акцент становился все заметнее.
- Что тебе надо, сукин сын, хочешь...
- Еще раз так скажешь, друг, и я тебе вышибу мозги. Симмонз погиб, ну так что? Не хочешь - не играй. Надо было вам с лайми* сидеть дома, а не ехать в Африку.
- - - - - - - - -
* Кличка англичан.
- - - - - - - - -
О'Хара, другой ирландец, подошел и встал рядом со Смитом. Смит посмотрел на О'Хару краем глаза, но все его внимание было сосредоточено на мне.
- Строишь тут из себя супермена, янк. Позволь тебе напомнить, что нас восемь, а вас двое.
Это заявление решило позицию Тиббза, черного из Алабамы, не любившего белых. Он с улыбкой покинул ряды большинства, держа наготове свой, как он говорил, любимый 'М-16. У каждого из нас было свое любимое оружие.
- Ты мою голову не считай, - предупредил он Смита. - Я сам решу, на чьей мне быть стороне - Он встал в линию со мной и Ван Рейсом. - Теперь семеро вас и трое нас.
Потом Кесслер присоединился к нам, хорошим мальчикам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37