Она должна была поехать в аэропорт Ла-Гардиа в Нью-Йорке, купить для себя билет до Лос-Анжелеса в оба конца и в один конец - для Альберто де Лисо. Она должна лететь рейсом "TWA", второй билет - на американский рейс. Джонни дал ей тысячу долларов. Она полетит без багажа и остановится в маленьком отеле в Голливуде, ни в чем себе не отказывая. Они встретятся в баре на Вайн-Стрит.
Если она сделает это, от Дэа Гинес, какой та была четыре дня назад, не останется и следа. И она это сделает.
Она спустила в туалет личные вещи, письма и фотографии, остальное оставила. От Дэа Гинес осталось только то, что было на ней, но и от этого она избавится в Голливуде.
В Ла-Гардиа Дэа сдала машину в бюро проката и купила билеты. Самолет прибывал в международный аэропорт Лос-Анжелеса в десять утра.
Когда она пролетала над тысячами милями Америки, здравый смысл почти победил: фермы, леса, холмы, горы, реки, озера, деревушки и города. Как может человек подчинить все это себе?
Крупные города слабы, это она знала. Дай им наслаждение, говорил Джонни. Дай среднему поколению скачки, наслаждение выигрышем копеечной ставки у соседского букмекера. Дай подросткам жестокость футбола, сигарету с марихуаной и шприц с героином. Дай им наслаждение, говорил Джонни, и они отдадут тебе свои жизни.
Города вдоль Озер - Лейкс, Кливленд, Толедо, Детройт, Чикаго. Все они принадлежат мафии. Больше миллиона долларов прибыли ежедневно.
В международном аэропорту Лос-Анжелеса она наняла такси до маленького отеля, который подсказал Джонни, и зарегистрировалась как Хелен Вильсон. Билет она покупала на имя Джин Вильсон. В квартале от отеля на Голливудском бульваре был бар. Там она заказала пинту водки и через час её допила. Одурманенная и отуманенная, она выключила свет и заснула поперек кровати.
Джонни Колини большую часть своего времени в Штатах потратил на необходимые приготовления к убийствам пятерых.
Подготовка к убийству Луиса Мерфи была до смешного проста. После звонка Дэа Джонни зашел в свой номер и взял пистолет.
В личном офисе Луиса Мерфи день заканчивался не так, как обычно. Джонни ничего не знал о том, что происходило на тридцать третьем этаже здания на Пятой Авеню, где располагался офис фирмы "Редстоун, Тиджей, Хадсон и Мерфи". Он знал только, что произойдет и во сколько.
Мерфи был огромным толстым весельчаком лет шестидесяти. Он был мускулист, но толст, под близко посаженными, узкими глазами сверкала широкая улыбка. Голова лысая, но с красивым загаром, носил он дорогую одежду и дорогие украшения, говорил громко, но редко, и то, что думает.
Этим поздним вечером, как и всегда, Джоан принесла запотевший графин "мартини" и бокалы.
Джоан, его секретарша уже десять лет, была стройной и рыжеволосой. Все десять лет она была его любовницей, но для обоих это ничего не значило. У Мерфи была жена, сыновья, которые учились на юристов в Гарварде, ферма с сотней акров земли около Вестпорта. Он выращивал быков породы "Черный Ангус" и содержал шесть породистых лошадей; возле острова Шелтер стояла его шестидесятифутовая шхуна, и каждый ноябрь он отправлялся на ней в плавание к Майами и Гаване.
Редстоун, Тиджей и Хадсон давно ушли. В делах Мерфи адвокаты никогда не требовались для разбора в судах, и лишь изредка - для консультации.
Джоан налила "мартини" Мерфи и себе и села в кожаное кресло, закинув ноги на подлокотник.
- Что сказал Майк? - спросила она.
- Что-то о каком-то даго, который называет себя Колини.
- Колини?
- Сантанджело сказал, он представляет старого Джонни, который сейчас в Италии.
- Тогда он важен.
- Может, для таких, как он, но не для меня.
Ирландец Мерфи с одинаковым презрением отзывался о всех расах и национальностях, но только при Джоан. Вечерком, наслаждаясь с ней "мартини", всех негров он именовал ниггерами, всех итальянцы - даго, немцев - тупицами, англичан - ублюдками, а ирландцев - грязными сукиными детьми.
Большинство людей ему нравились, и он обращался с ними одинаково независимо от цвета или национальности, никому не доверяя и всех обманывая. Его единственным стремлением было провести их всех.
С каждым, будь он Сантанджело или гостиничный парикмахер, попрошайка с Лексингтон или федеральный судья, Мерфи был одинаков. Он обнимал за плечи, широко улыбался и разговаривал мягко и любезно.
Он безудержно хохотал над шутками и сам был мастером рассказывать анекдоты. До этого первого за день "мартини" он ничего не пил, выпивал четыре или пять с Джоан, иногда драл её на широком диване красной кожи, потом садился в пассажирский поезд до Вестпорта, где на ферме "Эльдорадо" его ждала жена, и там уже пил до тех пор, пока она не раздевала его и не укладывала спать.
По выходным он играл в гольф утром и пил вечером. Пару раз в году он ездил в Олбени, где пил и обманывал законодателей. Пару раз в году он ездил в Вашингтон, где пил и обманывал сенаторов. Обычно за год после уплаты налогов он выводил тысячи четыре-пять. Его чеки часто возвращали из-за недоплаты. Его ферма была заложена трижды; "Эльдорадо" так и не выплачено до конца и накопилось семь тысяч различных долгов за яхту.
Каждый день он ставил по тысяче долларов на лошадей, если были бега. Профессионал костей, Ученый, обдирал его на двадцать тысяч в час. Счета Луиса Мерфи за ленчи достигали пяти сотен в день, ещё пять - на десятерых гостей каждую ночь. Друзья могли пользоваться его чеками в Капабланке или в других местах, и неделя в Вашингтоне могла обойтись ему в десять тысяч.
Он был банкротом и жил в долг, но был известен от Перино до Чемборда как последний из великих мотов, совершенно неплатежеспособный гурман и громогласный пьяница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46