Такое мнение о себе он поддерживает среди своих с удивительной строгостью, так что решительно хочет казаться чуть ли не первосвященником и одновременно императором... Можно сказать, что все это заимствовано от греческих императоров и патриархов, и то, что относилось к почитанию Бога, он перенес на прославление себя самого .
[...] Могло бы показаться, что этот народ скорее рожден для рабства, чем сделался таким, если бы большая часть их не познала порабощения и не знала, что их дети и все, что они имеют, будет убито и уничтожено, если они перебегут куда-нибудь. Привыкнув с детства к такому образу жизни, они как бы изменили свою природу и стали в высшей степени превозносить все эти качества своего князя и утверждать, что они сами живут и благоденствуют, если живет и благоденствует князь. Что бы они ни видели у других, этому не придают большого значения, хотя мыслящие более здраво и побывавшие за границей без особого труда признают силу и могущество других государей, если не приходится опасаться доносчика.
Антоний Поссевино (1533-1613)
римский дипломат, член ордена иезуитов.
Находился в Москве в период царствования
Ивана Грозного.
Показание № 28
Крайне интересен отзыв Рейнгольда Гейденштейна (польский дворянин, историк и хронист, секретарь королей Стефана Батория и Сигизмунда (((, участник войны с Московским государством в 1578-1582 гг.) о великой популярности Грозного в своей стране. "Тем, кто занимается историей его царствования, тем более должно казаться удивительным, что при такой жестокости могла существовать такая сильная к нему любовь народа, любовь, с трудом приобретаемая прочими государями только посредством снисходительности и ласки, и как могла сохраниться необычная верность его к своим государям. Причем должно заметить, что народ не только не возбуждал против него никаких возмущений, но даже выказывал во время войны невероятную твердость при защите и охране крепостей, а перебежчиков было вообще очень мало. Много, напротив, нашлось и во время этой самой войны таких, которые предпочли верность к князю, даже с опасностью для себя, величайшим наградам".
Стойкость и послушание русских Гейденштейн объясняет их религиозными убеждениями: "Они считают варварами или басурманами всех, кто отступает от них в деле веры по установлениям своей религии, считая верность к государю в такой же степени обязательной, как и верность к Богу, они превозносят похвалами твердость тех, которые до последнего вздоха сохранили присягу своему князю, и говорят, что души их, расставшись с телом, тотчас переселяются на небо".
Роберт Виппер (1859-1952)
историк, академик АН СССР.
Показание № 29
Мы видели, в каких резких чертах рисуют иностранцы власть московского государя и его отношения к окружающим. В заключение наиболее спокойные из них приходят к нелестной дилемме: трудно решить, говорят они, дикость ли народа требует такого самовластного государя, или от самовластия государя народ так одичал и огрубел...
Но как ни резки черты, в которых изображают иностранцы отношения верховной власти к её окружению, мы не можем назвать их преувеличенными. В ((( веке, к которому относятся приведенные известия, между государем и людьми, составляющими его двор, его думу, сохранялась прежняя близость, непосредственность отношений, но не сохранилось прежней свободы, прежнего доверия..., потому что великий князь не остался прежним вождем дружины, получил другое, более широкое значение, получил большие силы и средства, предъявил новые требования, на которые прежние дружинники не могли согласиться, не отказываясь от своего прежнего характера. Отсюда борьба, результатом которой было низведение прежних дружинников и вступивших в их число служилых князей, советников и товарищей великого князя по прежним отношениям на степень слуг. Иностранцы не могли во всей ясности разглядеть все фазы этой борьбы, но результат они заметили: все эти знатные вельможи и советчики, говорят они, зовут себя холопами великого князя.
Василий Ключевский (1841-1911)
историк, академик Петербургской АН
Показание № 30
В сущности наша история никогда не обрывалась и не могла оборваться. Как ни крут и резок кажется переворот, произведенный в нашей истории реформою Петра, но если всмотреться в него пристальнее, то окажется, что он вовсе не так окончательно порешил с древнею Русью, как воображает, с глубоким прискорбием, большая часть славянофилов... Древняя Русь не могла внезапно исчезнуть вместе с обритыми бородами. Она вовсе не так далеко от нас, чтоб представить её нам каким-то раем земным, населенным чуть ли не ангелами. Поверьте
И прежде плакал человек,
И прежде кровь лилась рекою.
И после нас - опять будет плакать человек и кровь будет литься. Что же делать? От этого грустного обстоятельства не спасешься допотопными иллюзиями. Действительность напомнит о себе и покажет, что решительно не стоит убиваться из-за того, ежели в древности бояре в думе "сидели, брады свои уставя", а ныне чиновники в разных местах сидят, вовсе бород не имея. Ведь они и без бород также точно думают и точно так же дело делают, как прежде делали с бородами. О чем хлопотать-то? Ведь форма решительно ничего не значит. Рассаживать ли гостей по местническим счетам или по табели о рангах, и то и другое равно скучно. Сходиться ли с мужчинами отай, через баб, или вьявь, самим по себе, - и то и другое равно приятно.
Отдадим же древней Руси справедливость хотя бы в том, что она ничуть не хуже, чем новая, умела внести скуку во все официальные отношения и умела изыскивать средства для пользования запрещенными приятностями жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119