Люди так падки до водки, что часто не только летом, но и зимой, при жестоком холоде, пропивают свое верхнее платье, даже рубаху с тела, и голышом выбегают из кабака домой. Даже женщины из простонародья напиваются иногда до того, что оставляют платье свое под залог и голые, вытолканные из кабака, падают от пьянства на улице и часто терпят ущерб своему целомудрию, которое и так не очень велико".
Самые отъявленные гуляки собирались в подпольных корчмах, притонах разврата и бесчинства, где, помимо водки, продавались женщины. Такой бизнес был настолько прибылен, что даже страх наказания кнутом не мог помешать наклюкаться как сапожник, наутюжиться как портной, насвистаться как немец, налимониться как барин или просто употребить как солдат...
И все же, на Руси средних веков главным местом распутства служили не кабаки, а бани. Сбросив с себя одежду, человек невольно сбрасывал и условности будничной жизни, скованные строгим семейным укладом и моральным ханжеством отношений между мужчиной и женщиной. Кстати, в те времена так было и на Арабском востоке, и в Англии, где бани считались особым видом борделя.
Банная проституция на Руси была явлением довольно распространенным. Существовали, например, неписаные виды дополнительных услуг: даже без всякого намека со стороны купающегося, хозяин бани приводил к нему несколько девушек, одну из которых он мог выбирать себе для растирания. О плате договаривались по взаимному согласию.
Обычай общего банного купания попыталась было пресечь императрица Екатерина (( распоряжением об устройстве раздельных бань для обоих полов: в женские бани стали допускаться только мужчины нужные для обслуживания, а также художники и врачи, желающие изучать там свое ремесло. Но это не помешало проституции в столичных банях удержаться до начала (( века. Наряду с общими залами имелись и приватные кабинеты, куда за плату и по выбору клиента приходили "растиральщицы". Как и в западноевропейских заведениях подобного рода, разрешавших в своем помещении сношения с проститутками, в обязательном порядке и хотя бы для видимости должно было производить впечатление "моющихся супругов".
Отнюдь не в последнюю очередь баня признавалась и главнейшим средством от всяких болезней: коль скоро кто-то чувствовал хворь, тотчас для утоления жара выпивал водки с чесноком или перцем, закусывал и шел в баню париться. Простым людям баня служила школой для выработки той потрясающей нечувствительности ко всем крайностям температуры, которой они отличались, удивляя этим иностранцев. В высших слоях общества бани способствовали также изнеженности и праздности, особенно среди женщин, которые часто производили впечатление тучных и обрюзгших. По общепринятым понятиям, правда, красота и здоровье женщины отражались прежде всего в дородности и полнотелости. Такими же почитались и мужчины, чья тучность считалась одним из главных признаков привлекательности: на приемы в честь иноземных послов в Кремле приглашались купцы, особенно раздобревшие телом, дабы своим видом усилить надлежащее впечатление от царского двора. Чтобы дороднее выглядеть, старались спать побольше после обеда, пили чай в огромном количестве и с прибавлением рома. Словом, "дал бы Бог дородность, а за красотой дело не станет".
И вот ещё такой штрих к портрету о "баньизме" на Руси: бани считались местами, где нечистая сила водится. Чтобы увидеть там черта или какую другую нежить, надо было зайти туда ночью, переступить за порог одной ногой, снять с себя крест и положить его под пятку. Ходить в баню не советовали в третий пар или после двух перемен моющихся, ибо, как считалось, в это время там моется злобный старикашка, который может и человека до смерти ошпарить или содрать кожу с женщины, если та бранится.
* * *
На Руси не было принято затягивать с женитьбой. С царскими свадьбами промедлений тоже не было, но сама церемония предварительного осмотра девиц из дворянских семей могла иногда затянуться. Так, на смотр Василию Иоанновичу доставили полторы тысячи кандидаток, а его сыну Иоанну Васильевичу показали вообще чуть ли не всех красивых дворянок. Избранную царскую невесту брали во дворец, нарекали царевною. По принятому обычаю, до официального бракосочетания сам царь имел право только раз видеть свою невесту.
Венчались обычно вечером. Утром же накануне торжества сваха невесты отправлялась в дом жениха для приготовления брачного ложа. Она обходила кругом комнату и кровать, где постилалось брачное ложе с рябиновой ветвью в руках, на которой нарезывались какие-то знаки. Человек пятьдесят приносили принадлежности брачного ложа и брачной комнаты, по четырем углам которой втыкалось по стреле с соболиным мехом и калачом на оконечности стрелы. На лавках у стен по углам ставили оловянники питейного меда. Над дверьми и под окнами прибивали по кресту.
Сначала на брачную кровать настилали снопы по числу тридевять, на них ковер и перины одна на другую по числу семь. На перины помещали изголовье и две подушки в шелковых наволочках. Постель застилали шелковою простынею, а сверху - холодным одеялом. На подушку клали шапку, в ногах - теплое соболье одеяло. Над постелью ставились образа Спаса и Богородицы и большой крест (образа задергивались убрусами, или застенками, смотря по их величине).
Возложив венец - символ девичества на голову невесты, торжественно вели её в зал. Свечи жениха и невесты несли разом перед будущею царицею. Когда сопровождение невесты было усажено на свои места в Грановитой палате, посылали за женихом, находившемся в другой палате дворца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119