"Все жители России, начиная от знатнейших до последних, любят торговать, отчего в Москве большее лавок, нежели в Амстердаме, или даже в целом ином государстве... К этому добавить надобно и то, что русские купцы, по больше части от природы, склонны к обману и так в этом искусны, что даже опытнейшие иностранные купцы попадаются от них в дураки." А вот уже в 1710 году, в разгар царствования Петра, австрийский дипломатический агент Отто Плейер отправляет секретную депешу, из которой вырисовывается совершенно другая картина: "Налоги всё становятся тяжелее, съестные припасы с каждым годом поднимаются в цене, хлеба не так много, торговля в стране приходит в дурное состояние..."
Экономическое положение тогдашней России (и это неприятно, как любая горькая правда) не может улучшиться именно по причине петровских реформ, в результате которых крестьянин превращен в раба. Петр разгоняет ещё и тех, кто не приписан ни к одному сословию, рекрутирует их в солдаты или отдает в крепостные. В итоге, рынок рабочей силы распадается: купцам и ремесленникам отказывают в праве иметь крепостных, по вольному же найму других работников взять неоткуда. У крепостного крестьянина нет права продать даже яйцо от курицы, не говоря об остальных продуктах своего труда. Откуда тут взяться хозяйственной сметке! Стоит ли ему утруждать себя и детей образованием, если самого всегда могут выставить на продажу другому помещику. Зачем улучшать свой домашний быт, коли все это тебе не принадлежит... Мысль крестьянина устремлена не на то, чтобы больше и лучше сделать, а на то, чтобы искусно скрыть собственные упущения в подневольном труде.
Купцы тоже работают по общим правилам. То есть трудятся в полсилы, но больше других надрываются, пьют мало, но больше всех напиваются. Иные возможности для самоутверждения они просто не находят. Вот откуда зародились рассуждения иностранцев о русских, своим трудом не научившихся жить, а о самой России, как о "слишком большом недоразумении, которое без немцев не разрешить." Для многих же доморощенных либералов-патриотов важнее становится не цель, важнее - поболтать о злополучии отечества, о русском духе, о Боге и, особенно, о "русском Боге". Поболтать с резонерством и впасть в священную тоску.
Здесь таятся и корни "синдрома русской лени". Отрицать её глупо, возводить в доминанту национального характера - ещё глупее. Болезнь сия есть социальный паралич ума и воли в условиях самодержавия, отсюда и тяга основной массы населения к показухи, имитации бурной деятельности, а правящего класса - к праздной, легкой жизни за счет подневольного труда своих сограждан. И вот в такое-то время лабазные патриоты твердят на каждом углу: "Только Святая Русь отвечает замыслу Божию. Все остальные страны далеки от Него."
Православное государство, где вместо правовых гражданских и уголовных актов служит Евангелие, напоминает мне ещё одну утопию, даже если все его граждане примут православную веру. Какая уж там православная государственность была, когда барин мог высечь до смерти своего слугу, продать его или обменять на гончую собаку, когда кликушествовали воры, разбойники, казнокрады не меньше сегодняшних. Даже после отмены крепостного права Россия не стала православным государством из-за множества других конфессий, народностей и, разумеется, острейших классовых конфликтов. Монархия с её институтами рухнули не под влиянием каких-то интриг извне, а после потери большинством граждан веры в правителей и служившую им на подхвате церковь.
Мне тоже не приходится сомневаться, что в семнадцатом году ХХ века на смену дискредитировавшей себя власти пришел жесткий режим экстремистов-безбожников. В угаре политической борьбы, во многом искусственно подстроенной, породил он кровавые репрессии, не оправдываемые ни с какой разумной точки зрения. Однако, как и во все прошлые века, трагизм эпохи соперничал лишь с героизмом её свершений в экономике, науке, культуре, образовании, которые охотно или неохотно, но признавались повсюду в мире. В общем, новые далеко не мирные условия жизни, во многом навязываемые своими доморощенными сумасбродами в унисон с далеко не мирно настроенным Западом, трудно, медленно, но облегчались, как и органически вписывалась в них принимаемая народом на веру идеология социалистического патриотизма многонационального державного государства...
В сегодняшней России нет общей, привлекательной для широких слоев населения идеологии. У парней в черной униформе с напоминающим нацистскую свастику знаком отличия своя идеология есть. Можно встретить и приверженцев возрождения монархии, типа объявившего себя миру престолонаследника, бывшего капитана первого ранга советского военно-морского флота Николая Алексеевича Романова-Дальского, который называет себя сыном царевича Алексея, избежавшего казни в 1918 году.
Возникает и совсем не праздный вопрос "Нужен ли сегодня России президент православной веры?" Казалось, что здесь плохого. Только как воспримут его живущие в стране мусульмане, буддисты, католики, иудеи и адепты "нетрадиционных" религий?
Словесные громы потрясают воздух в залах больших и малых политических собраний. На улицах гремят выстрелы мафиозных разборок. В душах россиян тает вера в искренность и бескорыстие государственных деятелей.
Получив долгожданные ключи от пограничных ворот, большинство граждан дороговизной билетов ограничены в перемещении по пространству собственного государства. Обретя больше экономических свобод, предприниматели задушены непомерными налогами и потому всячески скрывают свои реальные доходы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112