Правда, тут надо иметь в виду, что главным для возникающей расы европейской ещё надолго останется её материальное благополучие. В случае же посягательства на её бытовые удобства, она найдет в себе оправдание к использованию самых жесточайших силовых средств, за исключением разве...
Отто не закончил фразы, развернул кресло и подъехал к своему письменному столу. Там он чуть поднял сидение, наклонился вперед. Посмотрев на гостя заметно потухшими глазами, тихо произнес:
- Мой отец служил в ведомстве Гейдриха, одновременно тайно от нацистов состоял в Ордене иезуитов. Его повесили в подвале гестапо на Принц-Альбрехт штрассе после неудачного покушения на Гитлера. В чем он признался под пыткой, мне не известно. Обо мне же можно говорить всякое, в том числе подозревать о моем сотрудничестве с некоторыми разведками. Сущая правда в том, что я являюсь социал-демократом по глубочайшему своему убеждению, с которым и отойду в мир иной. Догадываетесь о величайшем политическом парадоксе нашего века? Никто так смело не дерзал в своих социально-экономических экспериментах, как немцы и русские, и никто так не испоганил многообещающих идей, как они же. Надеюсь, в новом столетии мы будем промышлять не дурью, а умом и чистой совестью. К сожалению, я этого уже не застану.
Отто весь сжался, глаза его заблестели лихорадочно, беспокойно, под ними появились синие круги, в самих глазах - красные прожилки, лицо стало серым, морщинистым. Вцепившись в ручки кресла, он с усилием произнес:
- Прости меня, Алексей. Сейчас я должен вызвать медсестру для укола, она в соседней комнате. Не беспокойся, это со мною иногда происходит после моего неудачного спуска на лыжах. Вынужден с тобой распрощаться. Пока ты ещё в Вене, заходи ко мне. Может быть, я пригожусь для праведного дела. Хотя и без меня всё, в конечном счете, и так становится унхеймлих несекретным.
Закрыв глаза, Штюбинг откинулся на спинку кресла и нажал кнопку на подлокотнике.
*
Вечером того же дня Джулия и Алексей сидели в глубоких плетеных креслах на веранде, наблюдая, как солнце пряталось за дальнюю альпийскую гряду, заигрывало своими лучами с Лысой Горой и зелеными верхушками деревьев Венского леса. По обыкновению, они следовали "правилу Пифагора" и обсуждали сделанное ими.
- Надо же, не знала, что у Отто отец был тайным иезуитом, - удивилась Джулия. - О его работе в свое время у начальника СС и полиции Вены мне кое-что известно, но вот о его связях с "Обществом Иисуса" впервые слышу.
- По правде говоря, меня одолевают сомнения, что Папа Римский через иезуитов пытался создать германское правительство без Гитлера. Неужели так оно и было? - полюбопытствовал Алексей.
- Наверняка версию придумали сами иезуиты. Стараются показать, что не отсиживались в конгрегациях, когда другие воевали.
- Слушай, Джулия, а не сотворить ли нам с тобой, всем чертям назло, свою собственную версию иезуитизма? Не провести ли опыт по спариванию документального с беллетристикой, дабы посмотреть, что из этого может получиться?
От неожиданности у Джулии между бровей появились морщинки. Она чуть приподнялась в кресле и, не скрывая своего интереса, сказала:
- Да будет тебе известно, ещё студенткой я состояла в литературном обществе и писала рассказы для одного римского журнала. Между прочим, два из трех были опубликованы. В те годы обычно писали либо о любви, либо о террористах. Не буду скрывать, я писала о сумасшедшей любви без террористов. Однако потом меня захватила юридическая практика, и я даже не помышляла когда-нибудь снова вернуться к проделкам сочинительства.
- Ты меня заинтриговала, - заерзал в своем кресле Алексей. - Что имеется в виду под "проделками"?
- Да ничего экстраординарного. Для начала внушаешь себе, что именно из твоего творческого озарения обязательно выйдет оригинальное истолкование происходящего, то есть убеждаешь себя в своей одержимости к литературному творчеству. На деле все гораздо прозаичнее: "старьевщик" подойдет к куче всякой всячины, выберет из неё наиболее ценное, обратит внимание на интересные детали, потом разложит их по надлежащим местам, снова присмотрится и переберет, некоторые выбросит, другие отложит в копилку. Вдохновение придет к тебе в ходе тщательной переработки сырья в нечто оформленное и значимое, когда частное вдруг становится целостным, общеизвестное приобретает совершенно неожиданные оттенки. В сущности, что такое беллетристика? Видение сна наяву, которым надо уметь управлять так, чтобы правда и вымысел в отдельности теряли свои четкие очертания, переплетались в запутанные узлы. О, Господи! Да в конце концов пусть всё, полностью или частично, будет придумано, лишь бы не переходило границы здравомыслия. Факты тоже можно подобрать в привязке к какой-то целенаправленной версии, но скучно жить одними ими, нужно давать волю воображению, а своим персонажам - возможность защищать их право на жизнь по своему усмотрению, на свободу и счастье, высказывать по любому поводу собственные суждения. Благодаря такой вроде бы незаметной и оправданной подтасовке сочинитель и в самом деле переживает то упоительное вдохновение, что обычно приходит при крупном мошенничестве с возвышенной целью.
Джулия, как всегда неторопливо и красиво закурила, ловко жонглируя сигаретой в мундштуке.
- Может, я ошибаюсь, но психически здоровый человек должен испытывать некоторое неудобство оттого, что главным делом его жизни стало зарабатывать на хлеб созданием литературных фикций. Должно быть, он всячески отгоняет от себя чей-либо неожиданный к нему вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112