– Слушай, Эдик, – начала Наташа, – мне сегодня Ольга Степановна рассказала, как твоя мама ей помогла. – Чуть не прибавила «Я даже не ожидала», но вовремя сдержалась.
– Это когда она продавщицей в магазине работала? – Эдик отложил журнал в сторону и потянулся до хруста в костях. – Или нет, уборщицей. Помню, помню. Да, мама молодец, конечно. У Полесиных в семье всегда готовить любили. Мне мама еще в детстве рассказывала, как анекдот, сколько всего на стол выставлялось, когда школьницами они к ним домой приходили. И мама, как увидела Ольгу Степановну, поняла, конечно, что той нужно другим делом заниматься. Она еще тогда у меня спрашивала – брать ее к нам в дом или не брать. Мне лет двадцать с чем-то, что ли, тогда было. И я, помнится, страшно гордился, что она со мной решила посоветоваться.
– Посоветоваться? – машинально переспросила Наташа.
– Да, и решили, конечно, нашу прежнюю домработницу заменить. Она Ольге Степановне в подметки не годилась. Согласись, готовит она отменно. Да, Наташ, чуть не забыл – нас Сваровские приглашают в ресторан, отметить день рождения ребенка. То ли в понедельник, то ли во вторник, точно не помню. Пойдем?
Наташа помолчала, собираясь с мыслями.
– Знаешь, – не очень уверенно произнесла она, – мне как-то не хочется Тимку по ресторанам водить…
– Так ведь детское кафе! Во всяком случае, там игровая комната есть. Наташ, ты что-то темнишь, по-моему.
Иногда Эдик проявлял слегка пугающую Наташу проницательность, и, подумав секунду, она решила сказать правду.
– Если честно, я сама не хочу идти.
– Почему? Тебе Сваровские не нравятся?
– Нравятся. Только они ведь меня знали еще как учительницу их Анжелы…
– Ну и что тут такого? – недоуменно спросил Эдик.
– Эдя, ты такой наивный! – не выдержала Наташа. – Да то, что они меня будут очень внимательно разглядывать и обсуждать, а я не хочу сидеть весь вечер как под обстрелом. Ника человек очень язвительный, хотя и дружелюбный, я не смогу поддерживать беседу на том уровне, который она задаст.
– Да что ты глупости всякие говоришь: уровень… задаст… Там еще будет шесть человек, и никому в голову не придет язвить о чем-то или обсуждать кого-то. А потом, я, конечно, в женской психологии не очень разбираюсь, но, по-моему, люди не придают большого значения нашей с тобой свадьбе. Подумаешь, учительницей ты работала! Один день поговорили – и забыли. А может, и дня не говорили.
– А вот здесь ты ошибаешься, – покачала головой Наташа. – Ладно, пойдем в твой ресторан. Может быть, я и в самом деле преувеличиваю.
– Ну, вот и хорошо! – обрадовался Эдик. – А то ты сидишь дома безвылазно, никуда не ходишь, только с Ольгой Степановной на кухне и беседуешь, бедная моя. Скучно тебе у нас, да?
– Нет, не скучно, – искренне ответила Наташа. – Совсем не скучно.


* * *

Родник действительно был святым, как и обещал Данила. Это чувствовалось сразу и во всем. В дыхании старых деревьев вокруг; в тишине, нарушаемой только плеском воды, падающей из трубы в каменную чашу; в воздухе, пронизанном нежными солнечными лучами, еще не греющими в это время суток. Даже тропинка, по которой они добрались сюда несколько минут назад, была какой-то особенной. Теперь они стояли вокруг чаши с водой.
– Безымянный, дай мне ковш, – негромко попросил Данила.
Один из мужчин расстегнул рюкзак и достал обычный алюминиевый ковшик. Девушке даже стало немного обидно за такую прозаичность, но тут она заметила, что на краю ковша видны грубовато выведенные буквы, незнакомые ей. Она удовлетворенно наклонила голову и кивнула самой себе. В Даниле не сомневаются. К тому же какое значение имеет видимая сторона? Главное – содержание.
Учитель набрал воды в ковш и повернулся к ближайшей фигуре. Словно зная, что нужно делать, та опустилась на колени и откинула с головы капюшон. Это была та самая полная женщина, к которой девушка относилась немного покровительственно, и на секунду ей стало обидно: все-таки первой могла бы быть и она. Но она тут же прогнала от себя нехорошие мысли и попросила у Бога прощения.
Данила отвел руку с ковшом назад и резко выплеснул воду в лицо Безымянной. Женщина слегка дернулась, потом наклонила голову, накинула капюшон. Данила вновь набрал воды и повернулся к следующему Безымянному.
Глядя на то, как ее спутники один за другим опускаются на колени, открывая лица для святой воды, девушка уже в который раз поймала себя на мысли об их уродстве. И опять упрекнула себя за это: ведь только что признала, что внешность – только видимость. Зато каждый из них, кроме немногих, вроде нее и полной женщины, уже проходил этой дорогой. Только последний этап был другим. Она начала было вспоминать, что рассказывал ей Учитель о последнем этапе, пройденном им тогда, когда ее еще не было с ними, но тут Данила остановился напротив нее, и девушка поняла, что подошла ее очередь. Снимая капюшон, стараясь не зажмуриваться в предчувствии холодной воды, она приготовилась, но то, что случилось, застало ее врасплох.
Неожиданно четыре сильных руки подхватили ее сзади и сбоку, подняли и быстро поднесли к чаше. Она открыла было рот, чтобы спросить, но, увидев выражение лица Данилы, передумала. Тот стоял и спокойно смотрел на нее – значит, все в порядке. Кивок Учителя – и ее внезапно подняли вверх. Она так и не поняла, кто именно, – лица были закрыты капюшоном. И тут девушка ощутила, что летит вниз головой в каменную чашу с тихо журчащей водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13