Пробудился в старушке дремавший охотничий инстинкт, подпрыгнула и придавила бьющегося птенчика когтистой лапой. Тот, естественно, заголосил что есть мочи, родители с друзьями тучей опустились на злосчастную охотницу - тут спасительница и явилась, одной рукой ухватила под живот испуганную кошку, другой - обеспамятевшего птенца. Вороны долго еще галдели над садом, обсуждая, как вернуть упавшего в гнездо, так ничего и не придумали, разлетелись. Слегка помятый вороненок был отнесен на веранду, накормлен, наречен Варей и помещен в отгороженный сеткой угол. Топси этот угол стороной обходила, а Павел невзлюбил новичка за суетливость и нахальство - подойдешь, а он уже клюв разинул, есть, мол, подавай. И вечно вокруг него скандал: вороны толпой навещают пленника и что-то наперебой ему втолковывают.
Но однажды Варя исчезла. В сетке обнаружилась дыра. Марья Фоминична понапрасну обегала всю улицу и соседские дворы - нет Варвары. Может, сородичи увели - но ведь она и летать-то еще не умеет... Весь день искали.
Поутру Павел торопился на электричку, и вдруг, растопырив на бегу крылья, как курица, из-под уличного куста в двух кварталах от дома кинулась навстречу ему ворона. Подпрыгнула аж до груди, вцепилась, хрипло заорала, закатывая глаза. Паша без труда перевел:
- Ой, я заблудилась! Ой, я потерялась! Отнеси меня домой немедленно, голодную-холодную...
Чертыхнувшись - на работу опаздывал, он бегом выполнил просьбу-приказ, вручил беглянку обомлевшей от радости Марье Фоминичне. Всю дорогу потом растроганно удивлялся про себя: надо же, узнала меня, а сколько народу на улице в этот час! И с того дня проникся к птице дружескими чувствами.
Так и жили - почти идиллически. Нежаркий июнь располагал к покою, к приятным размышлениям о том, какой вид приобретут со временем неказистые комнаты и запущенный соседский участок: деньги нужны, да руки, и получится симпатичная дачка... Ничто не предвещало беды, и про странных гостей с ветхой картой забыли, шкатулка с письмом - единственный ощутимый результат их визита - пылилась на книжной полке, бриллиантовый дым померк и напоминал о себе изредка только тем, что Марья Фоминична нет-нет да и заглянет сквозь щелочку в заборе в бывший свой сад: а не роет ли чего соседка? Но та, по своему обыкновению, валялась целыми днями в гамаке, читала - у нее и лопаты-то нету, чтобы рыть, за пучком укропа или редиски на рынок бегает.
Но однажды Марья Фоминична услышала за забором грубые мужские голоса и со своего наблюдательного пункта обнаружила, что там полным-полно милиции. Сразу же и к ней постучались, за калиткой оказался знакомый участковый Петя, с Лизанькой в одном классе учился. И разъяснил, почему переполох: в бывшем ее доме не больше, не меньше, как труп обнаружен.
- Ты поспокойней, мам, поспокойней, - Лиза, срочно вызванная из своего турбюро телефонным звонком, держала Марью Фоминичну за плечи и время от времени встряхивала. Тут же примостилась на диванчике оцепеневшая соседка. Сейчас она казалась совсем уже старухой: посеревшая, с жидкими волосами, моргает как больная курица. Заморгаешь тут... Пришла с базара, а на полу под окном мертвое тело в луже крови...
- Вы сколько раз прежде его видели? - задал очередной вопрос участковый, разложивший на столе бланки протоколов и еще какие-то бумаги.
- Три... Четыре... Три.
- Поточнее посчитайте, три или четыре, - поучительным тоном сказал участковый.
Так он бывал, выходит, у нас по соседству, этот сомнительный тип, отметил про себя Юрий Анатольевич, который наравне с Лизой присутствовал при опросе свидетелей, составляя как бы группу поддержки Марьи Фоминичны. Та никак не могла успокоиться, хотя, в отличие от соседки, даже трупа не видела, лишь по описанию догадалась, что убитый - недавний гость, прибывший в Малаховку вместе с Григорием Семенычем и слупивший за чаем целое блюдо пирожков.
- Будет тебе, Петух, - тихонько шепнула Лиза бывшему однокласснику, Отпусти бабку, не терзай. Оклемается и сама все тебе выложит как на духу.
- Ничего ты не сечешь в нашем деле, Лизавета, хотя живешь с ментом, так же тихо ответил Петя-Петух, - Показания, полученные непосредственно на месте и по горячим следам, самые эффективные. Покамест свидетель еще не опомнился и не придумал, как получше соврать...
Может, он и прав, этот ушастый Петя. Марья Фоминична призналась же, что в начале лета убиенный пил чай вот тут, за этим самым столом, про заграницу рассказывал, карту предъявил какого-то старого дома, может, даже и этого, и расспрашивал, как тут раньше было.
А со слов соседки получалось, что ее он тоже навещал, притом неоднократно. Зачем, с какой целью - непонятно, тут она темнит. Но Юрия Анатольевича не проведешь: клад вдвоем искали, голубчики. В бывшем флигеле купца Плотицына, по наводке этого проходимца. Впрочем, возможно, он и в самом деле родственник. Почему в такой тайне? А кто же клад в открытую ищет? Для того соседка и переезд затеяла, чтобы предаться на пару с иностранцем свободным поискам сокровищ. Никто чтобы не помешал.
Да, но вот убивать-то зачем? Вероятно, нашли все же спрятанное, да не поделили. Эта дуреха старая могла подельника лопатой огреть или что там ей под руку подвернулось. И бегом на рынок - для отводу глаз... Любопытно, что они там накопали и куда перепрятали. Марья-то Фоминична, выходит, растяпа сколько лет в том домишке прожила, а невдомек ей...
Тут ход размышлений бывшего директора НИИ был прерван им самим. Будучи человеком интеллигентным, он склонен был к рефлексии, к сомнениям - но тут слишком далеко зашел, увлеченный заманчивой идеей. Какой там клад, что за чепуха?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23