Завод уже сто лет ничего не производит.
Мой наивный вопрос вызвал у друга новый затяжной приступ веселья.
– Ты купился? – проорал он. – Как ты мог купиться?!
С минуту он ничего не мог сказать, только хныкал.
– Понты, одни сплошные понты, – выдал мой напарник. – Учись, это делается так. Опускаешь руку с сотовым телефоном в карман, нажимаешь вот на эту кнопочку, потом еще два раза на эту. Варианты звуковых сигналов. Телефон звенит. С деловым видом подносишь трубу к уху и можешь нести любую ахинею, на какую у тебя только хватит фантазии. Я сам иногда так делаю, чтобы свалить откуда-нибудь, сославшись на срочное дело, или чтобы произвести впечатление на собеседника.
Мы еще минуты две прикалывались над внешним управляющим, потом пошли к заму. Зама мы знали хорошо. В прошлом году, чтобы добыть разрешение на снос стены на складе, мы купили ему холодильник. Зам был из разряда вечных, нормальный мужик. Он работал на своей должности уже лет двадцать, пережил всех директоров и больше всего нервничал из-за того, что вот уже пять лет, как на заводе отменили гудок. Как будто утренний гудок и есть гарант экономического процветания. Хотя старика, конечно, понять можно, как-никак – символ молодости.
Отмахиваясь от табачного дыма и надсадно кашляя, зам выслушал нашу проблему и поведал следующее:
– Идея с вьетнамцами полностью принадлежит этому остолопу. Они ходили по заводу, указывали пальцами на помещения, а мы записывали.
– Когда? – осведомился я.
– Месяца два назад, в воскресенье. Как собачки бегали за этими плоскорожими. Сколько лет работаю, такой кхм… управляющий первый раз. Это его племяш с азиатами познакомил. У нас тут вся его семья работает. Племянник – начальник отдела сбыта…
– А что он сбывает? – спросил я.
– Кое-что с советских времен осталось на складе. Сестра – юрист. Муж сестры – завгар.
– А зять башкир кем? – поинтересовался Дальтоник.
– Башкир отдыхает. Ему и так не сладко.
– А что на счет площадей?
– Из свободных площадей у меня имеется в наличие только бомбоубежище и ангар.
Работники нашего канцелярского направления уже все знали о предстоящем выселении. Они столпились вокруг нас и встревожено задавали нам наводящие вопросы. Зная, что паника есть быстрая смерть, мы заверили их в том, что все будет нормально и ушли в комнату менеджеров.
– Наверное, нужно собрать всех арендаторов и обсудить этот вопрос, – предложил Колька. – Воевать легче сообща.
– Согласен, – подхватил я. – Сфига мы должны за всех париться. Я считаю, что если мы по своим каналам сможем задушить этого придурка, то, все остальные должны нам отстегнуть. Связи стоят денег. Может, даже пару копеек на этом конфликте заработаем.
– Вот я и говорю, – подтвердил Чебоксаров. – Нужно со всеми все обсудить, чтобы потом не было непоняток.
Вошла Вероника, в руках она держала лист бумаги, который оказался тем самым письмом. «Руководствуясь возникшей производственной необходимостью, – говорилось в нем, – доводим до Вашего сведения, что договор аренды номер такой-то на следующий год продлен не будет». Внизу стояла подпись Урожаева.
– Ладно, – попросил ее Колька. – Обойди, пожалуйста, всех арендаторов и попроси, чтобы хозяева позвонили нам на мобильные – или мне или Николаю Александровичу.
Вероника сделала шаг по направлению к двери, потом остановилась и шепотом сказала:
– Вчера я обнаружила еще две свежие переделанные накладные, между прочим, на десять тысяч. Так мы скоро обанкротимся. Надо что-то делать.
– Мы приняли меры, – заверил ее Дальтоник.
– Веди себя, как ни в чем не бывало, – напомнил я. – Тебе не удалось заметить, кто мог копаться в компьютере?
– Нет, я не следила. Просто в конце дня, когда сдавала выручку, думаю, дай проверю вчерашний день. И сразу их увидела. Там была выписка, положим, рублей на двести, а приписали сразу пять тысяч. Они совсем обнаглели. Раньше подгоняли, а теперь, штампуют, что попало!
Возмущение Вероники выглядело вполне искренним.
– Когда поймаем воров, нужно дать ей премию за бдительность, – предложил Чебоксаров, когда она ушла.
Я полностью с ним согласился.
– По идее, – поделился я с Колькой внезапно осенившей меня мыслью. – Почему мы должны стараться за всех? Ты когда пойдешь в правительство к нашим людям, посоветуйся, может быть, проще просить только за себя. Понимаешь, если мы останемся с вьетнамцами, то это тоже неплохо. Там, где вьетнамцы – там народ. Оптовички из районов могут на вьетнамскую рухлядь подтянуться. Глядишь, розничная выручка поднимется.
– Не патриотично, но верно. Это как бы повод для того, чтобы вести с Урожаевым торг. Вначале наехать, дескать, ты что, охерел в конец, наших на узкоглазых меняешь, а потом дать слабинку. Ладно, пускай своих вьетнамцев, но вот этих пацанов оставь. А если получится сохранить всех арендаторов, то тогда предъявим им свои расходы.
– Тут, конечно, может оказаться, что у остальных связи покруче нашего будут, – предположил я.
– Это у кого же? – не согласился Чебоксаров. – Автозапчасти – алкаши и лохи, посудники – приезжие, стройматериалы – там вообще наемные директора, а хозяева в Москве. Разве что – Гурылев, он давно на рынке, забил весь город бытовой химией, и, судя по всему, парень не совсем простой. Если глубоко задуматься, то нам все равно, с вьетнамцами, или в прежнем составе, лишь бы остаться. Хотя бы на год. Этот конфликт должен послужить нам уроком. Больше никакой аренды. Только собственность!
– Были бы бабки, – подтвердил я. – Постарайся выяснить, кто у него начальник.
– Кто, кто. Госкомимущество и арбитражный суд. Ладно, я поехал по министерствам искать концы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94