– Я не придурок, – с сомнением ответил я.
– Да что ты говоришь? А кого это там во всех новостях показывают, да еще так красочно, что моя дочь оторваться не может? – на Беатрисе красовалась обновка – черный со звездами халат с большим вырезом. Интересно, как ему удается создавать ложбинку на коже между искусственных грудей?
Из комнаты появилась Жанна. Она смотрела на меня с ужасом, сочувствием и любовью. Эта взрывоопасная смесь гармонировала с ее каштановыми волосами.
– Ой! Ой! Ой! – запричитала она. – Что с тобой твориться! Боже! Ты опять весь изранен! Да что же это такое!? Быстро в ванную.
Она затащила меня в санузел, пустила воду и стала нежно раздевать. Даже ее мягкие, тонкие аккуратные пальцы и те причиняли боль. Она окружила меня сочувствием, причитала, и сама чуть не плакала, видя как я корчу рожи. Почувствовав заботу, я принялся вовсю страдать. Это так приятно, почти счастье, когда тебя жалеют. Я стонал и охал, а когда полез в воду, капризничал и хныкал.
Я был голый, но совершенно ее не стеснялся.
– Полежи минут двадцать, милый, а я пока приготовлю еду.
Ей нравилось за мной ухаживать.
Честно говоря, боль была жуткой, причем одновременно во всем теле. Такое случилось со мной впервые и как себя вести я не знал, потому что ни одним из правил такая ситуация не предусматривалась. Мне казалось, что я веду себя как тряпка, а истинный мужик должен с улыбкой смотреть на свои раны. Я еще не знал, что настоящее испытание ждало меня впереди, и это было испытание зеленкой.
Тут уж я совсем распоясался, даже стыдно.
Кое-где Жанна меня перевязала, и я стал выглядеть эффектно и загадочно.
Беатриса притащил халат, естественно, женский, он оказался впору и мы, наконец, расселись за столом, образовав правильный треугольник. Халаты на нас были одинакового кроя.
После рюмки водки Беатриса оценивающе осмотрел меня и сообщил:
– Прекрасно выглядишь. Тебе идет.
Вот еще не хватало, чтобы он принял меня за своего.
– Между прочим, – продолжил Беатриса свою мысль. – Все великие женщины мира были переодетыми мужчинами.
– Да ну? – ехидно переспросил я. – Например, кто?
– Например, Мона Лиза, – с готовностью ответил Беатриса.
– Это не новость, – возразил я. – Очень многие считают, что Леонардо придал этой даме свои черты.
– Ничего он не придавал. Он рисовал с натуры.
– Как это?
– Очень просто, создавая полотно, он смотрел на себя в зеркало. Поэтому у портрета некая асимметрия. Я проводил опыт, брал репродукцию Джоконды, подходил к зеркалу и смотрел. В отраженном виде черты становились более правильными, и открывалось, что перед тобой мужчина. Это была его домашняя одежда.
– Вы хотите сказать, что Леонардо да Винчи щеголял по дому переодетым в женщину?
– Тебе этого не понять.
Я пожал плечами.
– Ну, хорошо, а кто еще?
– Тебе всех перечислить?
– Ну, нет. Хоть кого-то.
Жанна сидела опустив глаза в тарелку, она стыдилась этого разговора.
– Все началось с египетской царицы Хатшепсут, – продолжил Беатриса. – Почему-то принято считать, что это была женщина, переодетая в мужчину. Но, изучив материал, я понял, что ничего подобного, он был настоящим фараоном, просто у него была женская сущность, и, в конце концов, подданные запутались. Он хотел, чтобы его считали женщиной, поэтому и вошел в историю, как женщина.
– А я всегда считал, что самой великой царицей Египта была Клеопатра. Может, и она была переодетым мужчиной?
– Нет, – раздраженно ответил Беатриса. – Она была женщиной. Но, что же в ней великого? После нее не стало Египта!
– Ну, а кто еще? – из вредности спросил я. Так как первый раз слышал про Хатшепсут, то возразить не мог, а поспорить хотелось. – Из современных.
– Сколько угодно. Фаина Каплан, Раневская, Софья Ковалевская, Нани Брегвадзе, наконец!
Тут уж я не выдержал и расхохотался. Беатрису мой смех не на шутку обидел. Чтобы дискуссия не переросла в ссору, Жанна предложила сменить тему.
– А меня сегодня опять не приняли на работу, – сказала она. – Им не подошло мое образование. Заочное их, видите ли, не устраивает. А зачем тогда вызывали на собеседование? В резюме же все написано! Потом одна женщина из кадров сказала, что я не умею себя вести на интервью. Такая приятная особа. Вот, – Жанна показала клочок бумаги, – она написала мне список книг, по которым можно подготовиться. Завтра куплю.
– Книги книгами, но все-таки прием на работу – это дело субъективное, – вставил я умную мысль. – Важно понравиться начальнику.
– А я хочу, чтобы меня приняли за ум.
Я подумал, что в Жаннином случае лучше давить на красоту, но промолчал.
Все это время я не замечал, что ем. Оказывается, салат, жареную картошку и мясо под майонезом. Пальчики оближешь.
– Ты это сама готовила? – спросил я у Жанны.
– Нет, па…
– Я, – перебил ее Беатриса.
– Вы хорошая домохозяйка, – примирительно похвалил я.
Беатриса зарделся и застеснялся.
У Жанны на телефоне запела «АBBА». Она сказала:
– Да, я, – потом передала трубку мне.
– Это, Спартак, – сказала трубка.
– Кто?
– Рисепшн.
– А.
– Тут менты. Они тебя пасут.
– В смысле?
– В смысле ждут. Как только вы уехали, подъехала тонированная семерка, из нее вышел мусор и прямо к моей стойке. Я, говорит, ищу такого-то и такого-то, в смысле – тебя. Он в номере? Я говорю, нет уехал. На чем? На такси. Номер не запомнил? Я говорю, не запомнил. Он вышел, сел в тачку и типа отъехал, а сам стоит за углом и ждет. Вроде как спрятался.
– Это точно, милиция?
– Точно.
– Он что удостоверение показал?
– Нет. От него запах.
– Какой?
– Ментовской.
– Не факт.
– Факт.
– А сорок первого «москвича» там нет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91