Мало того, с поезда можно в любой момент сойти и вернуться обратно. Я так и не понял, зачем она сказала последнюю фразу.
Мы ехали на вокзал. Мои попутчики в один голос утверждали, что купить билеты до Москвы можно без проблем. Тополя махали нам приветственно, в том же ритме, что час назад кивали в спину, провожая.
Индиана в который уже раз требовал, чтобы Беатриса рассказал ему о том, как мы выходили с витаминного завода. Ему нужны были подробности. Сколько машин, какого цвета у них были мигалки и подбегали ли к нам возбужденные репортеры. Эта история наделала много шума в газетах. Почему-то именно она дала повод репортерам выплеснуть всю грязь на Захарова. И если поначалу наверху защищали новоявленного депутата, то потом хором поспешили от него отречься. Аркашка выжил, ему удалили половину кишечника, половину желудка и треть печени. Теперь он лежал в тюремной больнице и ждал суда.
Индиана оказался человеком не азартным, машину он не гнал и казалось хотел продлить прощание со мной.
– Знаете, – сказал он, – я всегда мечтал, чтобы это произошло со мной. Завод горит, я выхожу из развалин весь израненный, а на встречу мне прекрасная Мэрилин.
Мы с Жанной не очень прислушивались к его болтовне, да и Беатриса, казалось, тоже.
– А здорово, что китайцы купили у тебя все твои картины, – обратился он к деду. – Теперь ты настоящий богач. Это правда, что китаянка обещала устроить твою персональную выставку в Пекине?
– Да, – ответил Беатриса.
– А Полупан оказался хорошим дядькой, – продолжил Джонс. – Ловко он отмазал нас на счет ружья.
Спорить с ним никто не стал.
Жанна держала меня за руку, а я никак не мог разобраться, трусливый я человек или храбрый.
На вокзале, простояв немного в очереди, мы действительно без всяких проблем купили билеты на московский поезд, который отходил через пятнадцать минут. Уже объявили платформу и путь, состав был подан.
Мы подошли к моему вагону и в нерешительности остановились.
– Ну, что, – начал я, – пока что ли?
Все молчали.
Индиана взял меня за рукав и отвел в сторонку.
– Хочу поговорить с тобой наедине, – скал он. – Эти двое надо мной смеются. А я не верю, что автограф фальшивый. Если поеду в Америку, можно пожить у тебя в Москве, пока выдают визу?
– Без проблем.
– Спасибо.
Он немного помолчал, потом произнес:
– Жизнь, Форест, это коробка конфет – никогда не знаешь, с какой начинкой тебе попадется.
– Да уж, – глупо согласился я.
– Ну, скажи, – попросил Индиана.
– Что?
– То, что нужно. Неужели не догадываешься?
– Нет.
– Ты должен сказать: “I’ll be back”.
Я подумал и сказал:
– Hasta la vista, baby!
Индиана пожал мне руку с неожиданной силой.
Дурной пример оказался заразительным, после Джонса меня отвел в сторону Беатриса.
– Слушай, сказал он. – Есть одна вещь, о которой ты не знаешь. О ней никто не знает. На самом деле жена ушла, когда в один прекрасный момент застала меня в ее нижнем белье. Причина развода я сам. Мало того, обосновавшись за границей, она хотела забрать дочь, но я устроил так, что ее больше не пустили в Союз. Всю жизнь я врал.
– Надо сказать об этом Жанне, – подумав, посоветовал я.
– Я боюсь.
– Не бойся.
– И еще. В том, что я такой, хорошего мало. Мужики должны любить баб, а те должны от них рожать детей. Мы все несчастны.
Я понял о ком он говорит.
Беатриса обнял меня и слюняво поцеловал. Уверен, что на щеке остался вульгарный след от губной помады.
Жанна тоже оригинальностью не отличилась. Только утащила меня гораздо дальше, прямо под динамик.
– Послушай, – сказала она, из глаз брызнули слезы. – Это ведь Аркашка меня нанял, чтобы я с тобой провела время. Ты не подумай, не как проститутку. Я интим сразу отвергла. Просто денег совсем не было. А потом я по настоящему влюбилась.
– Я знаю, – сказал я. – Спасибо, что сказала.
– Все, что было, было по настоящему.
Она всхлипнула.
– Наверное, я от тебя заразилась и теперь всегда буду говорить только правду.
Я велел Жанне подождать, сходил к портфелю, который охранял Джонс, достал из него небольшой сверток и вернулся к девушке.
– Вот, – сказал я, – посмотри. Это тебе.
Жанна разорвала газету и достала визитку. Она прочитала, что на ней написано и спросила:
– Тут написано: директор филиала и моя фамилия. Это я что ли директор?
– Да.
– Ты хочешь сказать, что это настоящая визитная карточка и она моя?
– Да. Я согласовал с Москвой. Сегодня утром забрал из типографии. Хотел сделать сюрприз.
Жанна обняла меня и расцеловала.
– Мы будем видеться?
– Конечно, на выставках и совещаниях.
– Ты самый лучший, – сказала она. – Самый добрый, самый умный. И в сексе тоже…
После этих слов она громко и отчаянно разрыдалась.
В динамик объявили, что московский поезд отправляется. Мы с Жанной вернулись к вагону. Увидев, рыдающую девушку у мужиков тоже покраснели глаза.
Мы еще раз наспех обнялись, и я вскарабкался в вагон. Без труда найдя свое купе, я бросил портфель и чемодан на нижнее сиденье и вышел в проход. Троица стояла на перроне и махала руками. Теперь они уже рыдали все и нисколько этого не стеснялись.
Я подумал, что в моей жизни, как теперь выяснилось, никогда не было близких товарищей. Я смотрел на престарелого педераста, очкастого фетишиста, красивую авантюристку и понимал, что это и есть мои настоящие друзья, возможно первые и единственные на этой огромной планете.
Поезд тронулся. Несколько секунд и перрон исчез из вида.
Я вошел в купе. Напротив меня сидела дородная женщина, судя по виду – бухгалтер. Я спрятал чемодан под сиденье и вышел, чтобы дать ей переодеться.
В глазах рябило от несущихся навстречу столбов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91