В таких случаях он терялся, не знал, что предпринять, и чаще всего уходил на несколько часов из дому, чтобы дать ей время успокоиться. Бедный отец! Каким терпением надо обладать, чтобы безропотно сносить ее капризы, причуды взбалмошного характера, как надо любить, чтобы прощать обиды, бездумно наносимые не раз и не два, а годами, изо дня в день.
Неужели, повзрослев, Наташка будет к ней так же беспощадна?
Утром, помогая укладывать вещи, Тамара впервые за последние недели смогла отвлечься от постоянно гнетущих мыслей о муже, о неожиданно свалившемся на ее плечи несчастье. Словно вернувшись после долгой разлуки, она смотрела на отца и едва узнавала его.
Как он постарел! Мужественное, перечеркнутое глубоким шрамом лицо покрылось сетью морщин. Седина перекинулась с висков на всю голову, даже в бровях серебрились белые волоски. Он наклонился над чемоданом, и Тамара рассмотрела светло-коричневые пятна на его руках, худую, старчески незащищенную шею, склеротические жилки на скулах, прядь пепельного цвета волос. Она смотрела на него со смешанным чувством удивления и стыда и ощутила, как к горлу подкатывается мягкий, парализующий дыхание комок. Вдруг совершенно отчетливо и неожиданно для себя подумала: "Сколько же часов, дней, а может быть, и лет отняла я у него, насколько усложнила его и без того нелегкую жизнь?" Захотелось прижаться к нему, выплакаться, как в детстве, на его груди, но что-то мешало сделать это - незримая, ставшая за последние годы непреодолимой преграда.
Не в силах сдержать рыдания, она успела выскочить в прихожую, оттуда в подъезд и там заплакала громко, навзрыд, прислонившись к холодной батарее парового отопления. По лицу катились слезы - не облегчающие, очищающие душу, не приносящие в конечном счете успокоение, а горькие слезы раскаяния. Припомнилось все: ссоры, взаимное непонимание, препирательства по пустякам, стычки, все те раны, что наносила ему своей черствостью, эгоизмом, и самая большая из них - ее отношения с Игорем.
С самого начала, с первой минуты знала, что отцу он не понравится откуда была эта уверенность? - и сознательно не знакомила их, оттягивала встречу. Даже после того как они стали близки, не привела Игоря домой, а ведь чувствовала: отец все замечает, догадывается, ждет. И только когда пришел тот злосчастный вечер и Игорь с обычными своими шуточками, но достаточно твердо заявил, что начисто лишен родительского инстинкта и намекнул, уже более осторожно, что через знакомых устроит так, чтобы без лишнего шума избавиться от ребенка, - вот тогда первый, о ком она подумала, был отец. Бежала по пустынным улицам, падала в снег, поднималась и снова бежала навстречу слепящим фарам автомашин, чтобы пожаловаться единственному во всем мире человеку, способному понять, пожалеть, простить. И он понял, не упрекнул и утром, чуть свет, не сказав ни слова, пошел к Игорю.
Не успела за ним захлопнуться дверь, ей стало не по себе: отец, всегда служивший для нее эталоном мужества, честности, принципиальности, вынужден идти к чужим для него людям чуть ли не на поклон, выступать в роли просителя. И пусть понимала, что пошел он не по своей воле, а угадывая ее желание (кстати, пользуясь адресом, который она же ему и дала), - авторитет отца пошатнулся. Его визит к Красильниковым представился ей постыдным, унижающим и ее и его достоинство. Собственное бессилие породило в ней стойкое, впоследствии долго не проходившее чувство, что она безоружна перед Игорем, который в отличие от нее всегда знает, как себя вести, как поступить, всегда уверен в себе, прекрасно приспособился к жестким законам, по которым течет жизнь. Быть может, тогда, сравнивая этих двух одинаково дорогих ей, но таких непохожих друг на друга людей, она выбрала Игоря? В сумбуре лихорадочного ожидания была и такая мысль, но она отбросила ее: глупости, Игорь - это Игорь, а отец это отец. Зачем устраивать трагедию? Она любит отца, это верно, но и Игоря она тоже любит, не мыслит без него жизни. У них будет ребенок, их ребенок!..
Восемь лет назад, вьюжным февральским утром, она и думать не могла, что наступит день и прошлое покажется ей темной дорогой, по которой брела, будто слепая. Впрочем, слепая ли? Зачем кривить душой? Игоря она любила как раз за те качества, которых не было в отце: за уверенность, легкость в общении, ироничность. Она видела и недостатки, подозревала, что с ним будет нелегко, но чувство ее походило на неизвестную медицине болезнь: знаешь, что заболел, а лекарства нет. Имя этой болезни было любовь...
После ухода отца она заново вспомнила весь разговор с Игорем и постепенно убедила себя, что все еще может измениться, все может быть хорошо: Игорь одумается, осознает свою ошибку, у них родится ребенок, отец найдет с зятем общий язык, заживут весело и дружно, и, кто знает, возможно, она исполнит свою заветную мечту - поступит в медицинский институт. Не сразу, конечно, ведь Игорь тоже учится... В таком просветлении и встретила она известие о согласии Игоря на брак.
Несколько дней спустя, когда уже было обговорено время свадьбы, Тамара убедилась, что предчувствия не обманули ее.
Отец, как всегда, был в отъезде, и Игорь, успевший перенести к ним свой небогатый студенческий скарб, восседал на отцовской кровати, накинув на себя его полосатый махровый халат. Она лежала рядом, положив голову ему на колени.
- Не представляю, - сказал Игорь, перебирая ее волосы, - как мы будем жить под одной крышей с твоим отцом. Может, лучше сразу квартиру снять?
- А что тебя беспокоит? - спросила она.
- Тесно здесь. Квадратов маловато. А наследник появится, что будем делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71