Первые дни она крепилась, Наташе сказала, что папа в командировке. С отцом на эту тему не разговаривала. Он сам не выдержал пошел, разузнал, что к чему. Потом несколько раз и ее вызывали в прокуратуру. Вчера тоже...
Тамара почувствовала, как кто-то коснулся ее плеча.
- Не стой на сквозняке, простынешь, - сказал отец, отводя глаза от ее заплаканного лица.
Похоже, все это время он стоял в подъезде рядом с ней. Она отвернулась, вытирая щеки подолом фартука.
- Не надо, доченька, - пробормотал он, - успокойся. Пойдем в комнату, здесь холодно.
Она послушно направилась к двери, у порога приостановилась, намереваясь сказать ему что-то важное, необходимое, но слов не было.
- Ничего, ничего, - смешался он и тут же, изменив интонацию, командирским голосом, чтобы его услышала внучка, распорядился: - Наталья, я беру тебя с собой. А ты, - он повернулся к Тамаре, - через полчасика выгляни во двор. Приедут грузчики с машиной. Без нас не приступайте.
Испытывая безотчетное облегчение, к которому примешивалась робкая радость от мимолетно возникшей былой близости к отцу, она проводила их на прогулку и, подойдя к окну, прижалась к холодному стеклу, чтобы ненадолго увидеть удалявшиеся к воротам фигуры - одну высокую, в тяжелом драповом пальто, другую вдвое ниже, в коротенькой цигейковой шубке...
Будильник показывал четверть десятого.
Тамара обошла квартиру, проверила, все ли собрано, и присела на чемодан. Мысли ее незаметно вернулись к последней встрече со следователем. Все, что она узнала об Игоре за три предшествующие недели, отложилось в сознании одной страшной фразой: он обвиняется в убийстве!
Поначалу в голове не укладывалось: как он оказался способным пойти на такое? Должно же быть какое-то объяснение. Очень скоро ответ нашелся. Она поняла, что это и есть та самая изнанка его жизни, о существовании которой она догадывалась, та скрытая деятельность, доступ к которой Игорь закрыл ей раз и навсегда. Суета, манипуляции с дефицитными оправами, его "контакты", лишние рубли, деловые и неделовые свидания - все, чем он занимался последние годы, на поверку обернулось не знанием законов, по которым складывается жизнь, а полнейшим крахом.
Поэтому Тамара не удивилась, узнав о нечистых делах, связывавших мужа с Волонтиром. О соседе следователь расспрашивал ее особенно подробно. А что она знала? Что он пил беспробудно? Об этом знали все. Летом, бывало, так и засыпал пьяным, сидя на лавочке у своего флигеля. Что работал сторожем? Это тоже известно.
Припомнилось, как несколько лет назад Нина Ивановна, соседка, говорила, что Волонтир предлагает ей обмен, и советовалась: меняться ей с ним квартирами или нет? Тамара ужаснулась, представив, что, возможно, придется жить дверь в дверь с запойным пьяницей, и отсоветовала Щетинниковой. Правда, старушка и сама вряд ли серьезно относилась к волонтировскому предложению, скорее поделилась по-соседски новостью, и все же Тамара успокоилась только после того, как Игорь сообщил, что обмен окончательно расстроился.
Следователь заинтересовался, каким образом Игорь оказался причастным к обмену квартирами. Может быть, у него был свой, особый интерес, комиссионные, например?
Этого она не знала.
Обе предыдущие встречи со следователем изобиловали не совсем понятными, ненужными и пустыми, на ее взгляд, вопросами, но последняя, третья по счету, окончательно поставила в тупик. Ее спросили, не приходилось ли ей слышать, где проживал Волонтир во время войны. Да, она слышала, но какое это имеет отношение к Игорю?
- И все-таки, что вы об этом знаете? - более настойчиво спросили ее.
- Он проживал в нашей квартире, - ответила она. - Кажется, вместе с братом.
- Откуда вам это стало известно?
- Отец говорил. И соседи тоже.
- Кто из соседей?
Тамара задумалась.
- По-моему, Щетинникова. - Она напрягла память. - Да, Нина Ивановна. А вот по какому поводу и когда - забыла.
- А ей откуда известно, не знаете?
- Наверно, жила в этом доме, - предположила она, - или была знакома с Волонтиром.
Следователь многозначительно переглянулся с сидевшим в кабинете лейтенантом.
- Простите, - извинился он, - это наши внутренние дела. Вам, вероятно, неизвестно, кто жил в этом доме во время оккупации?
Ну откуда ей знать? Нет, конечно. И вообще, при чем здесь оккупация?
Следующий вопрос тоже показался ей праздным.
- Если вы помните, девятнадцатого января я сменил в вашей прихожей лампочку, - сказал следователь. - Не заметили, когда она перегорела?
Час от часу не легче! При чем тут лампочка?
- Я их часто меняю, - пожала она плечами. - Знаете, какое качество...
- Ну, а восемнадцатого, к примеру, она еще горела? - Он улыбнулся, как бы извиняясь за ничтожность вопроса. - Я вам попробую помочь. В тот день около трех часов ваш муж вернулся с кладбища после похорон Щетинниковой и отослал вас с дочерью к отцу. Вы собрались, оделись и вышли в прихожую...
- Да, лампа горела, - вспомнила Тамара.
- Прошло три часа, - продолжал следователь. - Ровно в шесть вы вернулись. Помните, вы говорили о будильнике? Дверь открыл Игорь. Темно было в прихожей?
- Темно. Еще пришлось зажечь спичку.
- Получается, что лампа перегорела в период вашего отсутствия?
- Получается так.
- А кто зажигал спички - отец или Игорь?
- Игорь.
- Любопытно... Он всегда носит с собой спички или коробок случайно оказался у него под рукой?
Ну вот и до спичек добрались!
- Даже не знаю. Он вообще-то некурящий.
- Вы не просили его вкрутить новую лампочку?
- Просила.
- И что он вам сказал?
- Не помню. Кажется, сказал, что вкрутит завтра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71