Позже Логвинов объяснил, что в первый раз Ямпольская назвала Красильникова только по имени, и это, учитывая небольшую разницу в их возрасте, воспринималось естественно. Сейчас к имени прибавилось отчество. Расхождение, казалось бы, незначительное, но оно обратило на себя внимание инспектора. День спустя я тоже понял значение этой разницы, а пока внимательно слушал продолжавшийся между ними разговор.
- Вы сказали "около двух". А точнее? - спросил Логвинов.
- Не знаю. - Поколебавшись, Елена Борисовна добавила: - На часы не смотрела. Легла в половине третьего, а видела его приблизительно за полчаса до этого.
"Что ж, арифметика простая, но, как показывает практика, вполне надежная".
- Вы посмотрели в окно случайно или что-то привлекло ваше внимание?
- А что могло привлечь мое внимание? - не поняла Ямпольская.
- Ну, шум, какие-нибудь звуки...
- Нет, я подошла к окну случайно.
"Побольше бы таких случайностей", - подумал я.
- Красильников вышел из дома Волонтира - так вы сказали, - напомнил Логвинов.
- Да.
- Вы уверены, что не ошиблись? Может быть, он просто остановился около флигеля? Возвращался домой, приостановился, чтобы прикурить, например, и пошел своей дорогой.
- Он не курит, - сказала Елена Борисовна.
Костя снова послал в мою сторону многозначительный взгляд.
- К тому же я видела, как он захлопнул за собой дверь.
"Захлопнул", - отметил я про себя.
- У него было что-нибудь в руках?
- Нет, кажется, ничего. Я не видела, - уточнила она.
- Он вышел из дома Георгия Васильевича, захлопнул дверь и что же дальше?
- Ничего.
- Сразу пошел к себе?
- Нет, сначала подошел к дому напротив, постоял там, потом ушел домой.
- Квартира Красильникова в вашем подъезде? - поинтересовался я.
- Да, на первом этаже.
Надо сказать, что к тому времени уже было известно, что Волонтир умер не раньше трех часов ночи. В два из его дома вышел Игорь Михайлович Красильников. Это было уже кое-что! На первых порах нам, как говорится, крупно везло...
Минут через десять, оставив Логвинова с Ямпольской, я стоял у двери первой квартиры и жал на кнопку звонка, под которым синими чернилами на белой бумажке была выведена фамилия Красильникова.
Щелкнул замок. Я представился растрепанной темноволосой женщине с заплывшими от сна глазами, и меня впустили в забитую хламом прихожую. Стоило закрыться входной двери, как мы оказались в кромешной тьме. Сначала я наткнулся на подвешенное к стене корыто, потом на ощупь определил стиральную машину и тумбочку с тазом. Когда моя спутница, довольно уверенно передвигавшаяся в темноте, открыла дверь в комнату, я увидел еще и разобранный на зиму детский велосипед, санки и тускло блестевший шифоньер.
- Извините, лампочка перегорела, - сказала заспанная женщина, и я уловил исходящий от нее запах спиртного. - Я Красильникова Тамара, представилась она. - Проходите, пожалуйста.
Прежде чем воспользоваться приглашением, я кивнул в сторону второй двери, имевшейся в прихожей, и спросил, кто живет в одной с ними квартире.
- Теперь уже никто. - Она вяло махнула рукой. - Видите - бумажка приклеена. Опечатано. Жила Нина Ивановна Щетинникова. Два дня назад умерла, вчера на кладбище увезли. Наследников у нее не оказалось, вот домоуправление и опечатало дверь.
Мы вошли в комнату. Здесь царил тот же хаос, что и в прихожей. Стол, накрытый плюшевой, потерявшей свой первоначальный цвет скатертью, был завален немытой посудой, какими-то коробками, банками из-под солений и компотов, детскими игрушками. Сервант с облезлой полировкой, телевизор, тумбочку, почти все, что находилось в комнате, покрывал заметный слой пыли.
- Напрасно беспокоитесь. - Красильникова смахнула со стула грязное полотенце и села, придерживая рукой полы халата. Она явно принимала меня за представителя домоуправления. - Охотников на ее каморку днем с огнем не сыщешь. Семейных туда не вселишь, квадратов маловато, да и дом у нас на снос, сами знаете, последний месяц доживаем, скоро новоселье справлять будем, уже и решение исполкома есть.
- У вас двухкомнатная? - спросил я, оттягивая момент, когда она предложит мне сесть.
- Двухкомнатная. - Тамара зевнула, прикрыв рот пухлой ладонью. - А что толку? В одной тринадцать квадратных метров, в другой - девять. А нас четверо прописано: я, муж, отец - он сейчас у своей сестры гостит, дочка. По всем законам нам трехкомнатная положена, не сомневайтесь.
На столе, рядом с алюминиевой кастрюлей, валялся потрепанный учебник русского языка.
- А дочка где? - спросил я.
- Я ее к тетке отвезла. На пару дней погостить.
Не вставая со стула, она потянула за шнурок, свисавший над подоконником. Вьетнамская соломка, сворачиваясь в рулончик, рывками поползла вверх. В комнату проник дневной свет. Возникшие из полутьмы розовые, с накатанными серебрянкой узорами стены сделали ее еще неуютнее.
- Сколько же времени? - спохватилась Красильникова, отыскивая взглядом часы.
- Начало десятого, - подсказал я.
- Ого! - Она всплеснула руками, поправила сбившуются на бок прическу и вопреки своему собственному восклицанию осталась сидеть в прежней позе. - Так что вы хотели? Слушаю вас.
Я сообщил, по какому поводу пришел. Тамара не удивилась, выслушала, понимающе покачивая головой, и недвусмысленно дала понять о своем отношении к смерти Волонтира:
- Так ему, алкашу, и надо. Допился, значит?! Я тысячу раз говорила, что он этим кончит. Мыслимое ли дело: пил и днем и ночью, в будни и праздники, без разбора. Предел-то должен быть, как вы считаете?
Обмен мнениями на таком уровне меня не устраивал.
- Скажите, в котором часу ваш муж возвращается с работы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71