Словно бы в них, крепких и нерушимых, я увереннее стоял на земле.
- Ничего вам не поможет, - смеялась Элизабет. - Вас все равно выдают глаза.
- Почему? - недоумевал я.
- У вас умные глаза. Никогда ни у кого не видела таких внимательных глаз. Иногда мне не по себе - они пронзают насквозь. Я делал страшные глаза и смотрел на Элизабет.
- Вы все шутите, - смеялась она.
Наконец, перед вечером, когда кончается работа и людей на улицах становится больше, я попрощался с ней - она улыбалась и плакала одновременно, - засунул ей в карман пачку кредиток и, спустившись по темной и длинной лестнице, оказался на улице.
Первые шаги были самыми трудными. Казалось, я сделал что-то не так, то ли неправильно застегнул пиджак, или усы, которые так шли мне, начали отклеиваться, или краска с волос начала осыпаться. Но никто не окидывал меня подозрительно, не поворачивал, замерев на месте, головы, никто не обращал на меня внимания. Я двигался в толпе, точно такой же, как и остальные.
Мне удалось выведать у Элизабет, что существуют дешевые кабачки, где собираются люди опустившиеся, с которыми жизнь в свое время обошлась неласково.
Они ищут успокоения в вине. Именно в такой кабачок я и направился.
Долго, бодрым шагом мастерового, топал по городу. Несколько раз по мере возможности пытался проверить, не вдет ли кто за мной. По наблюдениям получалось, что никого нет.
Я перехитрил преследователей... Несколько дней размышлял, что позволяло им быть столь самоуверенными, давало возможность играть со мной как с мышкой и совершенно не бояться, что я могу убежать от их изучающего ока. В один из счастливых моментов размышления я решил внимательно осмотреть одежду. Когда в плече пиджака, в том месте, где пришивается рукав, обнаружил маленький черный квадратик, тускло отсвечивающий в лучах настольной лампы, я удивился не особенно. Что-то подобное и должен был обнаружить. Первой мыслью было разбить его, я побежал на кухню, схватил молоток и, положив пищалку на подоконник, замахнулся... Но в последний миг раздумал.
Пищалка сейчас исправно работала в квартире у Элизабет, я ее бросил под диван, а сам, улизнув, приближался к одному из кабачков, где пили горькую опустившиеся люди. Они мне нужны, и, кроме этого, я чувствовал к ним интерес - между нами могло существовать родство.
К кабачку с невзрачной вывеской "Альбатрос" я подошел, когда стало темнеть. По выщербленным ступенькам спустился вниз, словно в холодный каземат, и открыл дверь.
В душном маленьком зале было полутемно, напротив стойки стояло с десяток небольших низких столов со стульями. За одним сидела шумная компания, они оглянулись на открывшуюся дверь, должно быть, кого-то ждали, но их интереса я не вызвал. Несколько человек сидели по одному. Я подошел к стойке и, встав вполоборота, стал присматриваться к ним.
Кудрявый, маленького роста мужичонка-бармен взглянул неодобрительно и сказал:
- Чего тебе?
- Чего всем, - ответил я.
Чужой облик изменил меня. Я чувствовал себя старше и увереннее. Вежливость юности облетела, словно пух с одуванчика.
- Больно молодой, - сказал недовольно бармен, - для таких, как ты, существуют другие места, с танцульками и девочками. Шёл бы туда.
- Мне нравится у тебя.
- Что здесь может нравиться? - вздохнул бармен и пододвинул стакан. Тридцать.
Элизабет разменяла несколько сотенных бумажек на мелкие. Так что, покопавшись для видимости в кармане, я протянул ему кредитку.
Он, не глядя, бросил мне семьдесят монет и отвернулся.
Я выбрал не совсем старого, средних лет, мужчину в потрепанном пальто, на котором не хватало пуговиц, видна была грязная рубашка.
- Свободно? - спросил я.
Он поднял голову с растрепанными, свалявшимися волосами и молча уставился на меня.
Я сел. Некоторое время молчали. Рядом с ним стояла початая бутылка вина. Он налил полстакана, дрожащей рукой взял его и неторопливо вы пил. Я обратил внимание - стакан мелко стучит о его зубы.
Поднес к губам свой, попробовал. Жидкость оказалась горькой, от нее противно пахло. Она не походила на тонкое и вкусное вино, которое мы пили с Джин так недавно.
При воспоминании об этом имени губы упрямо поджались, я ощутил в душе странный леденящий холод.
- Ты чего? - спросил сосед. - Чего так смотришь?
- Извини, - бросил я, отводя глаза.
Дверь в кабак открылась, вошел длинный небритый субъект. Компания за соседним столом шумно приветствовала его.
Я облегченно перевел дух. Собственно, чего бояться? Преследователи мои пребывают в уверенности, что я провожу веселые денечки у Элизабет, найти меня они не в состоянии, за последнее время я стал поумней Мне нравится бродячая жизнь. Нужно только не бояться открывающихся дверей и незнакомых людей за ними.
- Испугался? - спрашиваю соседа.
- А то - соглашается он, - так смотрел, как будто сейчас пристукнешь.
- Со мной бывает. В детстве страдал глазной болезнью. Объяснение сосед счёл достаточным и больше не касался этой темы. Он налил еще полстакана и, прикрыв глаза, выпил.
- Хорошо пошла, - сказал он, ставя стакан на место. Я понял, ему хочется поговорить.
- Тебе деньга нужны? - спросил я.
Он грустно улыбнулся, посмотрел на меня с любопытством, словно бы я был диковинной птицей с другой планеты.
- Нужен твой паспорт, - пояснил я.
- Зачем?
- Мне нужен паспорт, - повторил я без интонации, - сотня тебя устроит? Если спросят, скажешь, что потерял. Лет двадцать назад... Но лучше, если бы не спросили. Ты понял?
Еще открылась дверь. Вошло сразу три человека. На этот раз я прореагировал спокойней.
- Давай, - сказал сосед, - только по честному.
Я протянул ему несколько бумажек, он выхватил их и молниеносно спрятал в карман пальто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31