- Женщины живучи, как кошки, - знающе подтвердил Курганов. - Это известно всем, - он оглядел широко раскинутые ноги Алексашиной и сладко поцецекал языком: - А не кинуть ли нам в бой застоявшегося коня? - Курганов выразительно похлопал себя по ширинке.
- В таком виде не употребляю, - гордо отказался Свист.
Курганов сдернул с Алексашиной трусишки, пристроился к ней бочком... Затем, закончив дело, взял в руки кирпич и, подкинув его для ловкости, несколько раз врезал им Алексашиной по голове. Та перестала хрипеть. Свист действия напарника одобрил:
- Правильно. Иначе она, очнувшись, незамедлительно сдаст нас ментам.
- У меня такое впечатление, что она еще жива, - подумав, произнес Курганов.
Свист молча взял в руку кирпич и несколько раз с силой ударил им Алексашину по голове. Его удары были сильнее ударов Курганова и, судя по всему, оказались решающими: Татьяна Алексашина была хоть и живуча, но ударов Свиста не выдержала.
- Вот теперь, кажется, все, - Свист удовлетворенно вздохнул.
Когда возвращались, Курганов зашвырнул кирпич в кусты.
- Улика. А улики нам ни к чему.
Впоследствии следователи Орловской прокуратуры насчитали на теле Алексашиной 88 ран. Восемьдесят восемь!
Вернулись в квартиру, а там дым коромыслом, веселье бурлит пуще прежнего, в доме появились свежая выпивка и новые музыкальные записи пришел Рома Васильков и принес магнитофон. А может, он ушел, но магнитофон свой оставил, кто разберет? Все в этом доме перевернулось. И весело было, очень весело.
Свист и Курганов замыли кровь, освежились одеколоном и как ни в чем не бывало включились в веселье. Ох и лихо же получилось все! Из Ромкиного магнитофона выжали все, что могли... Угомонились где-то в четыре утра, когда за окнами забрезжил рассвет, - попадали замертво. Надо было хотя бы немного поспать, отдохнуть, чтобы утром вновь заняться трудным делом отдыхом.
Проснулись в десять часов. Пришла Наташкина мама Валентина Захаровна, принесла бутылку водки. Растолкала Свиста:
- Эй, кавалер! Поухаживай-ка за дамой, открой посудину. Выпить пора! У нас ведь как водится: если с утра не глотнешь немного живой воды - считай, весь день насмарку, за что ни возьмись - все из рук валиться будет. Поднимайся, кавалер!
Свист кряхтя поднялся. Открыл бутылку, налил полстакана опухшей, с крошечными оплывшими глазками Валентине Захаровне - тоже, видать, время недурно провела женщина, - и себя не забыл, налил чуть больше. С сожалением посмотрел на полуопустевшую бутылку.
- Хор-роша, зар-раза, да больно быстро тает.
Валентина Захаровна с этим утверждением была согласна: действительно быстро тает. Будто снег на горячем солнце. Закусывать было нечем. Выкурили по сигарете, послушали сами себя: что там организм подсказывает? А организм подсказывал одно: надо бы продолжить начатое дело. И вообще борьбу с зеленым змием прерывать нельзя ни на минуту.
- Может, еще по одной? - предложил Свист. - Когда мало - это вредно. Даже очень вредно.
- А ребятам? - Валентина Захаровна оглядела лежавших вповалку гостей. - У них ведь тоже в голове колокольный звон стоит, а во рту, как в конюшне, - лошадь переночевала. Им тоже надо.
С этим Свист, компанейский парень, согласился. Тем более народ начал продирать глаза - Наталья, Лановский, Курганов... И все потянулись к бутылке. Через несколько секунд она была пуста.
А душа жаждала, ох как жаждала хмельного зелья! И не только зелья, а и воли, музыки, красивых слов, сигаретного дыма, ласки. Тосковала душа.
Некоторое время они соображали, где бы достать денег. Вывернули карманы - пусто. Не на что купить горючее. А без горючего известно что происходит с самолетом - он хлопает на землю. Выручила Валентина Захаровна, широкая душа, добрейшая женщина. Ей и самой выпить до смерти хотелось. Она вдруг махнула рукой, решительно сказала:
- Ладно, ребята... Продадим обеденный стол-книжку и... и палас-дорожку. Стол все равно в квартире - лишняя мебель, пообедать можно и на подоконнике, а палас... Это вообще роскошь. Для "новых русских". Но только мы не "новые русские"!
Под восторженное "Ура!" выволокли стол с дорожкой и потащили к ближайшей торговой точке - коммерческому киоску. Там без особых хлопот обменяли на две бутылки водки и пачку сигарет "Родопи". Когда, довольные, шли обратно, Лановский заметил, что на скамеечке в сквере сидит размякший, довольно улыбающийся (такая улыбка бывает только у пьяных людей), хорошо одетый господин. Лановский толкнул Свиста локтем в бок:
- У этого козла есть денежки!
- Откуда знаешь?
- Определил по роже и оттопыренному карману пиджака. Одет вишь как? На тыщу долларов, точно.
- Что предлагаешь?
- Пригласим его, а там видно будет. Разберемся. Не может быть, чтобы он с нами не поделился своим богатством.
- Приглашай!
Так они прихватили расслабившегося Сашу Винокурова - полировщика АО "Научприбор". Привели его в дом, а там даже выпить не налили - самим было мало, прямо с порога начали избивать. Били чем попало. Сдернули с него пиджак, вывернули карманы, достали деньги. Собственно, денег было всего ничего - на три, максимум четыре бутылки водки (смотря, где ее покупать и какого качества). Котоновый пиджак, как боевую добычу, забрал Свист, свой пиджак отдал Курганову, а кургановский драный пиджачишко, словно бы с огородного пугала снятый, натянули на Винокурова. Тот был еще жив, хрипел надсадно, как сутки назад хрипела Татьяна Алексашина. Туфли Винокурова роскошные, с широкими модными рантами - взял Лановский. На деньги Винокурова купили водки.
Первой свалилась Валентина Захаровна, слабенькая она была: все-таки сорок шесть - это сорок шесть лет, а не восемнадцать, как дочке ее, Наталье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69