Сельская жизнь отличается от городской прежде всего тем, что здесь все на виду, скрыть что-либо невозможно: всем все известно, все все друг про дружку знают... Знают, кто что ест и что пьет, кто за кем ухаживает и кого ругает в ночной тиши... Водку пить в таких условиях можно лишь под одеялом и закусывать только вареным огурцом. Чтобы хруста не было слышно...
Жил в Пирьково один великовозрастный, но весьма недоразвитый ребенок Витя Губан. Судя по характеристике - обычный даун, которому уже пора бриться, а он все еще с соплями под носом ходит и развлекается тем, что в сортире, по лужам мочи пускает бумажные кораблики. Но при этом он уже относится к категории тех, кто почувствовал зов собственной плоти - у даунов созревание наступает рано - и начал с нескрываемым интересом поглядывать на прекрасных мира сего. Возраст дамы тут, как правило, не имеет никакого значения - от одного года до девяноста двух...
Губан лез к девчонкам целоваться прямо в школе, в классе, во время занятий забирался им под юбки, хватал за грудь, старался зажать за партой, в углу, в коридоре на перемене, в общем, вел себя вызывающе. И окорота в своих действиях, к сожалению, не знал: никто из взрослых, даже мать, не сумели ему внушить, что этого делать нельзя. Если же кто-то особенно настойчиво пытался ему объяснить, "что такое хорошо и что такое плохо", Витя Губан надувал щеки и пускал влажными губами пузыри.
В классе, случалось, он от девчонок и по физиономии получал, и - если уж очень допекал - пинки в зад, но это так же, как и внушения, не помогало.
Единственный человек, которого Витя Губан еще как-то слушался, была его мама Надежда Юрьевна. Действительно, попробуй ее не послушаться: возьмет и обеда либо сладкого на ужин лишит. Это Витя усвоил четко, этого очень боялся и старался матери не перечить, щеки не надувать и пузыри влажным ртом не пускать.
В тот день мать, к сожалению, находилась в больнице, - плохо ей было, - за детьми присматривала бабушка Зинаида Максимовна. С Наташей Витькиной старшей сестрой - у нее проблем не было, а вот с Витькой были: он не желал слушаться бабушку.
Неподалеку от Губанов жила многодетная семья Муртазы Долгатова - в этой семье было девять детей, младшей из которых, Язбике, исполнилось всего два годика. Поскольку Витька неравнодушно посматривал и в сторону долгатовских девчонок, Муртаза предупредил его:
- Парень, не шали и глаза на моих девок не выворачивай. Понял? Не то худо будет!
Но что такое предупреждение для человека, который выглядит взрослым мужиком, а мозгов у него столько же, сколько у селедки. В следственных бумагах, подписанных юристом первого класса А.В. Девятко, сотрудником Починковской прокуратуры, есть такая фраза: "Губан В.Н. хотя и достиг хронологического возраста 14 лет, но развитие его соответствует возрасту ребенка 7,5 года". В основу этого утверждения легло заключение врачей Смоленской областной психиатрической больницы: "В.Н. Губан с 1995 года состоит на учете у районного психиатра с диагнозом "Умственная отсталость в степени дебильности семейного генеза".
Но вернемся к предупреждению Муртазы Долгатова. Впрочем, их было не одно - несколько.
Витька один раз пропустил предупреждение мимо ушей, потом пропустил второй и третий - ему было наплевать, он не вникал в смысл слов, не научили. А тридцатого мая, вечером, он встретил Язбику на улице. Она направлялась в общественный туалет.
- Ты что, писать хочешь? - спросил Витька.
- Хочу.
- Я с тобой.
Витька завел ее в одну из дырявых кабин туалета и изнасиловал.
В форме даже не знаю какой изнасиловал: извращенной, неизвращенной, полуизвращенной - вряд ли этому найдется точное определение. Витька Губан изнасиловал ее пальцами, порвав у ребенка все, что можно было порвать.
Причем мерзкий процесс этот происходил довольно продолжительное время, не менее десяти минут, и вот ведь как бывает: никто, ни один человек в это время в туалет даже не заглянул.
Выскочила Язбика из туалета плачущая, одежда смята, трусишки в крови.
Отец встретился по дороге, шел домой, кинулся к ней, подхватил на руки:
- Дочка, что с тобой? Что случилось? Что? Что?
Язбика, продолжая давиться плачем, рассказала, как могла, что с ней произошло. Она не знала, что это такое, не знала, как называется, не знала, какие слова подобрать...
Отец едва не зарыдал: за что же ему такое наказание? Потом рассвирепел - новое психологическое состояние, - впоследствии он очень жалел об этом, но в тот миг обида, боль, тревога, стыд, ненависть - все сплелось в один клубок. Он понимал, что, сколько не говори, Витька все равно ничего не поймет. Будет только глупо улыбаться и пускать пузыри.
И Муртаза решил наказать его.
Он выволок Витьку из дома, притащил к себе на лестничную клетку и устроил экзекуцию. Положил Витькину руку на столбик перил, фаланги двух пальцев - тех самых, которыми Витька насиловал Язбику, третьего и четвертого, - придавил лезвием ножа. Потом, зажмурившись, поскольку и самому было страшно, ударил по ножу обухом топора.
Два пальца отлетели, будто две колбаски. Витька заорал и, тряся окровавленной рукой, помчался домой.
Обрубки пальцев Муртаза, догнав Витьку, сунул ему в карман.
- Чужого мне не надо!
Через несколько часов Муртазу Долгатова и его зятя Алиясхана Давудбекова, который тоже присутствовал при экзекуции, арестовали.
Началось следствие.
Следствие - штука затяжная, одних только свидетелей надо опросить не менее трех десятков, провести следственные эксперименты, обследовать обвиняемых в психиатрической клинике, обследовать и самого потерпевшего.
И чем дальше шло следствие, тем больше следователь Девятко приходил к выводу, что он поступил бы, наверное, точно так же, как поступил Муртаза Долгатов, если бы какой-нибудь Витька Губан или Мишка Квакин изуродовал его ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69