Дверь открыл бесшумно. На лестничную площадку пахнуло затхлой коммуналкой. В квартире тоже было темно.
Я видел только темный силуэт впереди идущего. Он остановился и я чуть уперся в его спину объективом приготовленной к съемке камеры. Неожиданно раздался громкий голос:
- Входим!
В коридоре загорелась лампочка, оперативник налег плечом на дверь одной из комнат, Она, затрещав, распахнулась. Один из тех, кто был с нами, не входя в комнату, протянул руку , щелкнул включателем и быстро удалился. Я зажег подсветку, вошел. Слева с кровати вскочил обнаженный тщедушный мужичок лет пятидесяти, но тут же сел. За его спиной таращил глазенки мальчик. Тоже голый.
- Допрыгался, Боря? Вставай, вставай, покажись какой ты красавец.
Борис молча встал с обреченным видом и спокойно направился к стулу, на котором висели его штаны и одежонка парнишки.
- Ты здесь по доброй воле?
- Он сказал, что у него можно переночевать. Я опоздал на электричку. В области живу. А вообще-то и ехать туда не хотелось. Никто меня там не ждет. Он мне дал пирожков, неудобно было отказываться и не идти к нему. Я же не знал что он такой. Кровать у него одна оказалась. Лег.
- Он приставал?
Парень покосился на мужика и промолчал.
- Одевайся. А ты, голубчик, сейчас расскажешь в камеру чем ты тут занимался.
Борису, очевидно, было все равно. Только опыт отсидок диктовал заповедь не признаваться. Твердо и даже дерзко он ответил:
- Я ничего не буду говорить.
- Ладно, выйдем.
Оперативник взял его за шиворот и вывел в соседнюю комнату:
- Ты имеешь право не отвечать на вопросы, вызвать адвоката ну и другие права.
Через минуту стена соседней комнаты вздрогнула от удара. А ещё через минуту вошел Борис и встал перед телекамерой.
- Я привел подростка с вокзала чтобы дать ему приют. Но так как я гомосексуалист и не могу сдерживать свое влечение, предложил мальчику вступить в половую связь. Он добровольно согласился. Все?
- Ты расскажи скольких пацанов испортил и сдал клиентам.
Борис опять затвердел и говорить отказался.
- Тебе опять рассказать твои права?
- Можете рассказывать что угодно, а в серии не признаюсь.
- Посмотрим. Следователь тебя уже ждет. У него есть парочка заявлений, так что загремишь, как рецидивист.
- Куртку можно надеть?
- Все бери, надолго уезжаешь.
Я держал камеру включенной. Видя это и одеваясь, застарелый гомик заговорил сам по себе.
- Я правда ничего не могу с собой поделать. С женщинами не могу, с ровесниками тоже. Что ж мне, вешаться?
- Хорошая идея. И не дави слезу. Поехали.
Задержанного привезли в бывшее Дзержинское РУВД на Чехова, оформили. Меня подбросили на Каляева оставить видеокамеру. Было часа три ночи. Домой попал к пяти. В полдень позвонила Козлова.
- Только что посмотрела съемку. Что это за жуть?
Я вкратце рассказал.
- Там что-нибудь видно? В квартире было так темно, что за качество съемки не ручаюсь.
- Темновато, но так даже лучше.
- Вряд ли это мерзкое зрелище можно показывать.
- Обязательно надо! Такой подонок, растлитель, детьми торговал, можно сказать.
- Ну попробуй.
Козлова сделала сюжет от сердца. И конец двадцатого века помянула и традиции высокого Петербурга и эту грязь втоптала в грязь, простите за тавтологию
ТРУПНЫЙ ЗАПАХ
ПРОТИВНО ЧЕЛОВЕЧЕСКОМУ СУЩЕСТВУ, НО НАДО
А. Хохлов
Мы никогда не скатывались до показа подробностей того, что воочию были вынуждены наблюдать наши операторы и корреспонденты. Эти картины не то, что неприятны, они противны человеческому существу. За исключением тех случаев, когда действительно надо было, как говорят, дать по мозгам и показать куда катится общество.
Н. Пономаренко
Я долго не мог найти объяснения внешне спокойному поведению Марины Козловой на таких местах происшествий, где не каждый мужик способен находиться. И при этом работать. Сколько раз выезжали на убийства, в морги, в какие-то жуткие бомжатники. И хоть бы что! Заходит, разговаривает, выполняет то, что называется работой журналиста. Однажды пришлось снимать мальчика, убитого сверстниками в выпускной день. Он, как говорили, заступился за девочек , к которым приставали . Жуткий был ажиотаж среди журналистов по этому случаю. Нашли убитого, задержали подозреваемых, они утверждали, что не били парня, что он сам скончался от передозировки наркотиков. Надо было обязательно выяснить причину смерти. Задержанных подростков мы сняли с обязательством, что без разрешения следствия не покажем и поехали в морг. Без определенной твердости нервов нормальный человек там долго не продержится. Запах, вид вскрываемых тел. А они всякие. Мужские и женские, сохранившиеся , подгнившие и мумифицированные и скелетированные. Того мальчика как раз вскрывали. Пока я снимал ( а снимать надо было так, чтобы можно было показать зрителю, если потребуется, попробуй выбери из этой жути) , Марина ходила меж столов с трупами и искала того, кто даст окончательный ответ от чего погиб человек. Ответа нам так и не дали. Наркотики? Пока неизвестно. От побоев? Не похоже. Нужны ещё какие-то специалисты. Так мы тогда и не узнали. Возвращаясь в машине , я спросил Марину как она переносит такое.
М. Козлова.
У меня папа и мама - медики. Куда девать маленькую девочку во время срочной операции? Конечно, брали с собой. Папа мне рассказывал, что однажды была очень сложная работа ночью. Меня , совсем маленькую, сгребли с постели и понесли с собой в больницу. Мужчине ампутировали ногу. Папа отнимал её, мама ассистировала. Не до меня было. Когда все завершилось, родители нашли меня у медицинского тазика около той самой ноги.
Выросла в операционной, можно сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135