! И еще вопрос, у кого. А если малый в приюте каком-нибудь? Кого твои спазмы скрутят? А если его вообще в живых нет?
- А вдруг сработает... - в голосе Веры вопреки доводам подруги и наперекор всякой логике звучала надежда.
- Да что сработает?! Что сработает?! - Зина начинала злиться. Твоего самородка рано из дурдома выпустили!
- Вообще-то его не выпускали, - рассеянно уточнила Вера. - Он сам убежал...
...Сеанс черной магии отнял не так уж много времени, хотя подругам оно и показалось вечностью. У вышедшего из соседней комнаты Константина тряслись руки и блуждал взгляд. Он в изнеможении повалился на кушетку и вот уже десять минут неподвижно полулежал на ней, раскинув руки и прикрыв глаза. Вера и Зина расслаблялись за чашечкой кофе.
- Красавец... - мстительно прошептала гинеколог и показала на Костю взглядом. - Картину можно писать - "Смерть колдуна"...
- Между прочим, я все слышу, уважаемая, - слабым голосом проговорил Костя, не открывая глаз. - Могли бы проявить хоть немного уважения: сеанс потребовал больших энергетических затрат.
- Сейчас еще скажет, что водки хочет, - уже не стесняясь и в полный голос предположила Зина. - Они все такие.
- Водки я хочу, - Костя открыл глаза и укоризненно поглядел на хозяйку. - Но потерплю. Тем более, ваше неуважительное отношение не располагает...
- Отношение! - насмешливо фыркнула Зинаида. - Да я вообще дура, что с вами за компанию в детство впала. Считай - день насмарку...
- Чего ты так уж! - вскинула голову Толстова, но в ее голосе уже не было прежней надежды. - Может, Славик еще позвонит.
- Обязательно позвонит! - Зина иронично кивнула. - Сказать, что я - круглая дура. - Она повернулась к Косте. - Коллега, эй. Вы кофе точно не хотите?
- Из ваших рук - точно... - обиженно отвернулся доктор.
- Ой какие мы обидчивые! - Зинаида криво улыбнулась, и только телефонный звонок спас Константина от дальнейших насмешек. Докторша взяла трубку. - Алло, гинекология... Славик? Что говоришь? - Она уронила трубку на колени, и во взгляде, который она бросила на Костю, смешались изумление, страх и уважение. - Дошаманились, господа хорошие. Есть такой вызов! Адрес записывать будете?
Дежурная медсестра сделала попытку загородить вход в палату, но охранник, приобняв за талию, мягко, но настойчиво увлек ее в сторону.
Сидевший на койке Воскресенский, непривычно небритый и похожий в больничном белье на пленного красноармейца, услышав скрип двери, поднял глаза виновато-обеспокоенные и какие-то затравленные. Но взгляда от вошедших Буржуя и Толстого не отвел.
Говорить Алексей начал сразу же - гости еще не успели усесться, но рассказ его поначалу был сбивчивым и сумбурным. Осознав это, Воскресенский оборвал сам себя и только после долгой паузы заговорил снова:
- Я знаю, это звучит нелепо. Вы мне не поверите, но это и не главное. Вас хотят уничтожить, теперь я почти не сомневаюсь в этом...
- Подождите, Алексей Степанович, - остановил его Буржуй, - я немного запутался. Вы что же, братья с Куликом?
- У нас были разные отцы. Впрочем, это неважно, совсем неважно. Мы были больше чем братья. Олег... он ведь был совсем ненамного старше, но всегда, сколько я помню, относился ко мне как к маленькому. Знаете, как это важно, когда в детстве к тебе относятся как к маленькому... А ведь он был низенький, слабый. Очень переживал из-за этого. Никогда не прощу себе, что я уехал и оставил его... Да. Даже когда мы выросли, я слушался его, как отца. Смешно, правда? Я был крупный, спортом занимался. Смотрел на него сверху вниз, а все равно слушался. Никогда не забуду тот вечер, когда он сказал мне - наедине, мама ничего не знала: - "Ты уезжаешь в Англию. Учиться бизнесу."
Воскресенский снова замолчал, и это продолжалось довольно долго, но ни Буржуй, ни Толстый не решились нарушить это молчание, чувствуя, что нельзя, не дай Бог, сбить его, открытого истинного... Но тут в палату влетела разъяренная медсестра.
- Послушайте, я же вам говорю: нельзя здесь... - с порога начала кричать она, но появившийся вслед за ней охранник снова молча подхватил ее на руки и унес в коридор.
Эта сценка словно вернула Воскресенского к действительности, и он снова заговорил:
- Олег иногда звонил, но чаще... Чаще мы переписывались по Интернету. Знаете, это особое состояние - такие долгие ночные разговоры. Он писал, что работает, что маме лучше. Он и здесь оставался старшим: ничего не говорил о трудностях, не жаловался. А я, дурак, ничего не почувствовал!.. Я должен был приехать, быть рядом. А после колледжа вышло наоборот: получил предложение поработать. Позвонил Олегу, рассказал ему, радовался, как щенок. Он сказал: молодец, я горжусь тобой. А голос у самого был какой-то странный, неживой. Но я даже тогда не почувствовал, что беда близко...
Буржуй, бросив взгляд на часы, попробовал направить разговор в нужное ему русло:
- Извините, Алексей Степанович, вы что-то говорили насчет опасности...
Воскресенский поднял на него печальные глаза, понимающе улыбнулся и попросил:
- Пожалуйста, не перебивайте меня. Пожалуйста... Я так долго молчал... Олега и мамы не стало почти одновременно, вы знаете. Когда я все-таки вернулся, не мог поверить, что Олег это действительно сделал. Ну, вы понимаете... Я же почти ничего не знал о том, как он жил все это время. А когда узнал, сразу же решил, что должен во что бы то ни стало работать у вас...
- Почему? - оторопел Буржуй.
- Потому что должен отомстить, - глаза Алексея на миг блеснули. Уничтожить вас! Неужели непонятно? Да, не смотрите так. Когда мы встретились в первый раз - помните, Анатолий Анатольевич? - я очень боялся, что вы увидите в моих глазах что-нибудь..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128