Она сноровисто смела на поднос крошки со стола, оставленные Анной Степановной, и пошла в туалет вымыть посуду. В дверях столкнулась с Михалычем, здоровенным меланхоличным малым с рыбьими глазами. Ему было чуть больше тридцати, но в конторе все звали его почему-то Михалычем, то ли из уважения к его физической силе, то ли из-за глубоких морщин, избороздивших низкий лоб.
— Здорово, вертихвостка, — угрюмо поздоровался он с девушкой. — Я не опоздал? Клиент здесь?
— Ты вовремя, Михалыч. Инга Витальевна ждет тебя уже ровно как две минуты.
— Понял, — кивнул тот нечесаной головой, в два прыжка преодолел пространство приемной и скрылся за дверью с табличкой «Директор».
Секретарша догадливо хмыкнула. Толкнула аккуратной попкой дверь, выбралась с подносом в коридор. И нарочито медленно ступая, двинулась к женскому туалету. На лице ее блуждала довольная улыбка.
Самое позднее, к завтрашнему вечеру нужно ждать очень щедрых премиальных, а ведь это только начало…
Глава 2
— Пойдем домой… — проговорила потрясающе красивая Мирошниченко, глядя на ослепшего солдата, которого проникновенно сыграл Глузский. — Пойдем домой…
И столько вселенской скорби было в ее незамысловатых словах, столько тоски и надежды, что Верочка, не выдержав, разрыдалась в полный голос.
Господи! Ну почему?! Почему только в дни великой всеобщей беды человек начинает понимать, что такое истинное счастье! Необструганная ступенька под ногами, стены, пахнувшие свежеспиленной сосной, солнце, бьющее прямо в глаза сквозь незастекленные окна, и еще человек, который рядом. Мужчина, который достоин называться любимым…
Она в десятый раз, наверное, смотрела этот фильм и всякий раз не выдерживала и давилась слезами. Сегодня был особый случай, сегодня на нее навалилась хандра, и ее уже с раннего утра душили рыдания. Она встретила своего бывшего с его нынешней женой. И встретила совершенно случайно, совсем не ожидая увидеть их именно там, в аптеке. Она как раз суетливо рылась в своей необъятной школьной сумке, пытаясь отыскать в ее недрах кошелек, когда над самым ухом раздалось:
— Салют, Вера!
Причем мерзавец умышленно сделал ударение на втором слоге, бездарно подражая Меладзе. А она… Она растерялась и еще более суетливо продолжила свои поиски. Она не собиралась ему отвечать на приветствие, которое сочла всего лишь строкой из песни. К тому же на его руку опиралась неподражаемая Она, чего же тешить публику и, краснея, лепетать что-нибудь в ответ. Нет, Верочка не приняла подачи, продолжая искать кошелек.
— Что собралась покупать, валерьянку? — Бывший, по всей видимости, пребывал в отличном настроении и не собирался упустить случай поглумиться над ней в очередной раз.
— Почему именно валерьянку? — Вера нашла наконец кошелек, стиснула его в потной ладошке и стояла теперь перед ними, чуть дыша.
— Так ты ее, как мартовская кошка, всегда глотала, — фыркнул бывший, приводя свою теперешнюю в состояние трепетного восторга. — Она же тебе от всех болезней помогала. Даже от насморка!
Это был удар ниже пояса, и Верочке сделалось нехорошо. Только что ей было безразлично, ну не совсем, ну почти… И то, что он с этой в обнимку. И то, что выглядят они оба не на одну тысячу долларов. И то, что счастливы и, кажется, даже любят друг друга. А вот стоило ему вспомнить про ее насморк, как на нее тут же накатило.
Он же сам ухаживал за ней, когда она простывала. И чай ей заваривал с липой и сушеной малиной. И бальзамом каким-то пахучим натирал ей виски и затылок. Потом укладывал в постель, надевал ей на ноги шерстяные носки и баюкал, словно ребенка. И сам же тащил ей в спальню эти дурацкие копеечные таблетки, уговаривая принять, считая их панацеей ото всех бед. А теперь что?..
— Насморк не у меня, — проговорила Верочка как можно внятнее, боясь разреветься прямо здесь и сейчас и предстать перед ними — блистающими — эдакой хлюпающей носом развалюхой, тискающей в руках огромный саквояж. — А у твоего сына. Его зовут Данила, если ты забыл.
— Я не забыл, — бывший все еще продолжал улыбаться, но уже как-то неуверенно, словно по инерции.
— А вы что это здесь в такую рань? — Верочка обрела утраченную уверенность и плавным движением руки обвела тесноватый зал. — Вы — и в аптеке? Уж не за «Виагрой» ли пришли? Наверное, приспичило, раз в такое время поднялись.
И она пошла к окошку готовых лекарственных форм, проклиная себя за хамство.
Ну не хотела же! Видит бог, не хотела опускаться до примитивизма. Она же педагог! Ей нельзя быть склочной и мелочной и напоминать своему бывшему мужу о проблемах, которые у него временами возникали. Нет же, не удержалась, уколола. А, уколов, тут же пожалела. Успела заметить, как пошло его холеное лицо багровыми пятнами и как его теперешняя бросила на мужа затравленный, испуганный взгляд. Наверняка попала в десятку. Не нужно было. Совсем не нужно.
Верочка склонила голову к окошку, заученно улыбнулась и быстро проговорила:
— Ксилен, пожалуйста. Одну упаковку. И еще… — тут она быстро оглянулась, нашла взглядом бывшего с его теперешней женой, мающихся в отдалении, и скороговоркой выпалила: — И валерьянку в таблетках. Четыре пластинки, пожалуйста.
Девушка приняла заказ. Отсчитала ей четыре пластинки таблеток, сунула в руки сдачу мелочью и подала капли. Верочка быстро все спрятала в сумку, ссыпала мелочь в карман плаща и скорыми шагами направилась к выходу. В сторону влюбленной парочки она больше не смотрела, искренне надеясь на то, что ее уход они оставят без внимания. Не оставили…
— Вера! — рявкнул Геральд Всеволодович (так именовался ее бывший супруг) на всю аптеку, заставив редких посетителей присесть от неожиданности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13