Одно дурам невдомек, что она из своего поражения вышла если и не с достоинством, то, во всяком случае, не нищей. А они что? Они по-прежнему копейки считают и мужей своих с попоек ждут до утра до самого. А ее скотина лысая…
Будто услышав, он тут же позвонил на мобильный и зажурчал, гад, зажурчал:
– Муся моя, привет.
– Привет, любимый, – приглушив скрежет зубовный, кротко ответила Александра.
– Чем занимаешься?
– Чем я могу заниматься, душа моя? Жду тебя!
– Ждешь? – он недоверчиво хмыкнул, что-то сострив тут же про деньги.
– Конечно! Я всегда тебя жду. Тебя и только тебя, ты же знаешь!
Здесь она мало врала даже самой себе. Кроме ее муженька, ей вряд ли теперь кто был нужен. С ним было привычно, удобно, и если приходилось притворяться, то тоже привычно, без особых изысков. Он, хоть и понимал прекрасно всю игру жены, принимал ее и ценил по-своему. Считал, что лучше уж пускай своя выкручивается, чем чужая.
– Слушай, Муся… – лысый хрен отвратительно замолк на минуту, не иначе пакость какую-то очередную для нее уготовил. – У тебя какие планы на новогоднюю ночь?
– Ох, ну какие у меня могут быть планы, любимый? – она коротко хихикнула, тут же насторожившись и соврав: – Дома сидеть буду возле телевизора с бутылкой шампусика.
На самом деле она собиралась кое-куда наведаться, и даже платье уже приготовила и записалась на прием к косметологу и парикмахеру, выложив за предварительную запись неслыханную по ее теперешним доходам сумму.
– Ага, – муженек тут же обрадовался. – Коли никаких планов у тебя на встречу Нового года нет, хочу тебе кое-что предложить.
– И?
В душе заныло, ох как в душе тут же заныло! Неужели свершилось?! Неужели пресытился старый кот молоденькими кисками? Неужели захотелось домашнего уюта в домашних тапках и пижаме под ее обворожительный треп про его необыкновенные достоинства? Да она…
Да она прямо хоть сейчас! Прямо сию минуту в сапоги впрыгнет и пешком до дома попрется, куда ей теперь путь был заказан.
– Есть один человек, он… Как бы получше высказаться… – муженек замялся, не зная, как подступиться и поделикатнее изложить ей свою просьбу. Потом со вздохом сказал, как есть: – Короче, мне нужно, чтобы ты взяла на праздник шефство над ним.
– Оп-па! – не хотелось, да просквозила в ее возгласе насмешка. – Что так, милый? Ему что, сто два года?
– Почему сто два? Нет. Ему даже чуть меньше, чем мне. На пяток лет даже, пожалуй.
– Ну!
– Чего «ну», Муся?! Чего «ну»?!
И он тут же с раздражением начал выговаривать ей, что не так часто просит ее о чем-то. Что за те блага, которыми он ее осыпает, она могла бы и не рассуждать.
А ведь совсем забыл, гад, что эти блага изначально были ему ее папкой дадены. И что если бы не отцовский бизнес, который они унаследовали, сидеть бы ему по-прежнему в своем селе под Рязанью. И жрать картошку с бочковыми помидорами и селедкой ржавой из местного сельмага.
Да разве скажешь! Обидится. Она раз сказала, и чем это закончилось? Выселением, вот чем. Выселением ее в эту квартиру. А ведь и сказать-то тогда посмела…
Нет, не сказать. Поставить ультиматум она ему посмела: или я, или твои проститутки! Он ухмыльнулся паскудно и послал ее вон, предпочтя тех самых, о ком она высказаться посмела с презрением.
Так что лучше уж принимать все его условия, причем с благодарностью.
– Да я ничего, любимый, – заворковала она с волнующей игривостью. – Просто удивляюсь…
– Удивляется она! – фыркнул благоверный, перебивая. – Чему удивляешься-то, Муся?
– Ну как… Вам же все молодых и загорелых подавай. А я что?
– А ты что?
– А я – помятый изрядно второй сорт. – Александра с печалью глянула на себя в большое зеркало на стене, потеребила начавшие обвисать щеки. – Причем очень изрядно помятый, милый.
– Да ладно тебе, Муся. – Супруг заметно расслабился, хохотнул утробно. – Ты в полутемной комнате да на кроватке еще очень даже ничего.
– А мне что, с ним спать придется?! – снова ахнула она, изменив их общим правилам.
– А ты против? – изумился лысый хрен, совершенно, причем, искренне. – Чё такого-то, Муся? От тебя убудет, что ли? Давно уже без мужика, а тут так подфартило. Чё ты?
– Нет, ну ты ваще… – горький комок жгучей обиды встал в горле, хоть реви в голос.
Дожила, что называется! Ее муж, который даже не удосужился с ней развестись до сих пор, хочет положить ее в чужую постель!
– Ты же знаешь, что я ни с кем, кроме тебя, любимый! – проникновенным шепотом соврала она. – Как я могу?! Он что, извращенец?
– Почему?
– Нет, ну мне сколько лет?
– Не так уж и много, сорок пять всего лишь.
– Ну! И ему столько же, если верить тебе. Почему тогда ему с молодыми кокотками не трахаться?! Чего его на старух потянуло?! Извращенец, я спрашиваю?
– Ну ты и сказала, – неуверенно рассмеялся ее муж. И тут же начал выкладывать карты на стол. – Понимаешь, мне его нужно во что бы то ни стало заполучить как компаньона. А он неприступен! Выпал случай вместе отметить Новый год. Он вроде не против, только при условии, что для него пригласят женщину-ровесницу. Говорит, от молодых жоп оскомина. А у меня никого из знакомых твоего возраста. В том смысле, что никого, кто так шикарно для своих лет выглядит, Муся! Ну выручай!
Подобный комплимент от него дорогого стоил. Артачиться дальше значило поссориться. А этого допускать было нельзя.
– Черт с тобой, старый хрен, – проворчала она, вспоминая былую манеру их общения, когда еще можно было назвать так друг друга в шутку, ничуть не обидев. – А чего же дожили-то до такого, мужики? Почему так молодухи-то надоели? Глуповаты или уже не получается с ними ничего, нужно, чтобы тетушка постаралась?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12