— Эй! Наталья, подожди! — заметался парень, заметив в руках молодой женщины нож с длинным обоюдоострым лезвием. — Отвяжи меня!!! Сука-а-а!!!
Тело его забилось в конвульсиях под ударами, напоминая огромную рыбину, попавшую в сети. Удары ножом наносились молниеносно, с определенной последовательностью. Когда же последняя судорога, волной пробежав по мышцам, остановилась в скрюченных пальцах, молодая женщина с протяжным стоном слезла с кровати. Негромко напевая себе под нос, она пошла в ванную.
Лихорадочно намыливаясь дорогим душистым мылом, Наталья не уставала подбадривать себя:
— Ты умница! Ты все сделала правильно! Никто не виноват! Они все должны быть наказаны! Сейчас ты пойдешь, все приберешь и поедешь домой…
Десять минут спустя придирчиво осмотрев комнату и не обнаружив никаких следов своего пребывания, она подошла к окровавленному ложу и виновато пробормотала:
— Ты уж прости меня… Мне очень понравился именно этот фильм!.. И в конце концов, я не виновата, что ты его не смотрел!..
— Э-эх, голуба! — мягко прошелестела баба Маша, присаживаясь у Женьки в ногах. — Гибче надо быть, гибче! А ты чего удумала — против власти идти! Сломают враз, а то еще чего похуже…
Она подперла сухоньким кулачком острый подбородок и надолго замолчала. Глядя невидящими глазами в растрескавшийся потолок, Женька неожиданно для самой себя произнесла:
— Я ведь не всегда была такой. Я могла за себя постоять! Меня многие детдомовские мальчишки побаивались, не то что девчонки.
— Иди ты?! — очнулась соседка от раздумий и недоуменно уставилась на девушку. — В жисть не поверю! Ты же рыба рыбой. Как привезли тебя сюда, так я сразу тебя и определила…
— Люди часто ошибаются, — перебила ее Женька, приподнимаясь на локте. — Я в детдоме тоже ходила во сне. Меня там и били первое время, и унижали. Больше, конечно, доставалось от воспитателей, но и детишки не отставали. Приходилось как-то приноравливаться и выживать.
— А как же наказывали воспитатели?
— Каждый по-разному. Один любил меня ставить на горох коленками, чтобы не пугала его среди ночи, а другая…
Женька прищурила глаза, вспоминая маленькую, пухленькую, как сдобная булочка, воспитательницу. Та, обнаружив утром вымокшего ребенка на полу в ванной, любила стегать ее толстыми пальчиками по щекам, приговаривая: «Ты у меня будешь спать, как все нормальные дети! Я заставлю тебя быть человеком!»
Лариска…
О ней Женька не могла вспоминать без содрогания. Ей не нужно было спрашивать — кто вымазал ее тетради чернилами. Она доподлинно знала автора многочисленных доносов учителям. Лариска — а это именно она была виновницей всех ее неприятностей — изводила Женьку. День за днем, час за часом. Она не упускала ни малейшей возможности в удобный момент подставить ей ножку. Ее неприязнь с годами лишь крепла, незаметно перерастая в ненависть. Женька, чьи помыслы были чисты и наивны, никак не могла понять природу этого чувства. В конце концов, смирившись, она списала эту ненависть на Ларискино сиротство и перестала обращать на нее внимание. «С годами это пройдет!» — думалось ей. Но, встретив ее однажды в городском парке, где Женька прогуливалась под руку с Антоном, она поняла, что ошиблась. Взгляд, которым та ее удостоила, был красноречивее всяких слов…
— И что — заставила? — отвлекла ее баба Маша от неприятных воспоминаний.
— Заставила… — усмехнулась девушка, вновь падая на подушку. — Терпение — вот чему я там научилась. Они вынудили меня спрятаться глубоко внутри. Я делала все, что они хотели, выполняла все, что от меня требовали, но это была не я, а кто-то другой. Собой я была лишь то недолгое время, которое прожила в доме Антона. Я радовалась каждому дню. И просто излучала нежность и доброту. Я была готова любить всех! И видит бог, мне это нравилось! Когда же случилось несчастье, то я умерла вместе с ним. Меня не стало совсем… Сейчас у меня в груди нет сердца, там пустота… Понимаете?
— Чего же тут не понять? — прошамкала беззубым ртом старая женщина.
— А я этого не хочу! Не хочу! Я хочу быть настоящей!
— Э-э-х, голуба! — соседка обреченно махнула рукой. — Здесь выбирать не приходится. Здесь или — ты, или — тебя…
— Но она ужасна!!! — вскинулась Женька. — Та, другая я. Она равнодушная — нет! — бездушная!..
— А мне такая больше нравится, — хихикнула баба Маша. — Что проку от той, другой? Одни слюни да слезы, тьфу…
Она еще что-то бормотнула себе под нос, и через минуту ее храп сотряс стены камеры.
Надземный переход прозрачным туннелем навис над трассой, гостеприимно приглашая зазевавшихся путников воспользоваться его услугами.
— Черт! Опаздываю! — Андрей летел через две ступеньки, то и дело поглядывая на часы.
Эта его рассеянность и послужила поводом к неприятностям — сильно задев плечом хорошенькую блондиночку, он отбросил ее к бетонной стене.
— Ох! Простите ради бога! — залепетал Андрей, прижимая руку к сердцу. — Ужасно спешу. Загляделся на часы. Простите еще раз.
— Хорошенькое дело! — нараспев произнесла девушка, потирая ушибленное плечо. — А это что такое?!
Андрей проследил за ее взглядом и обреченно вздохнул — в гости он уже не успевал. Блондинка полными слез глазами смотрела на свое левое запястье, которое еще минуту назад украшали милые золотые часики. Сейчас они являли собой поблескивающий хаос из битых стеклышек и покореженного циферблата.
— Я не хотел, поверьте, — устало обронил Андрей и сделал шаг по направлению к незнакомке. — Если потребуется, я куплю вам новые.
— Еще как потребуется, — всхлипнула она, прикладывая белоснежный платочек к аккуратно подведенным глазам.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10