Огромная гостиная, две спальни для гостей, их с Женькой спальня, кухня-столовая, бильярдная с примыкающей к ней сауной, в которой разместился даже крохотный бассейн. Три душевых и одна огромная ванная комната. И еще веранды, веранды, куда по весне вытаскивались цветочные горшки и где они часто принимали гостей, а то и просто засиживались с Женькой допоздна. Каждая комната была выполнена в своем стиле, что избавляло, по ее мнению, от однообразия. Дизайн каждой из них подолгу обсуждался, прежде чем быть примененным. Могла ли она после этого от всего вот так запросто отказаться? Начать подозревать своего ненаглядного Женечку во всех смертных грехах и день и ночь отравлять ему жизнь необоснованными претензиями? Ответ был однозначным — нет!
Обойдя весь дом, не забыв все кладовки и крохотные коридорчики, Полина пошла в кухню.
Все бело-голубое, включая жалюзи на окнах и напольную плитку. Свежо и приятно. Ее именно в этом и убеждали, уговаривая сделать кухню бело-голубой. Ненадоедливо, изысканно и в то же время не режет глаз затасканностью деревянного шпона.
Полина оседлала высокий табурет у стойки, с удовольствием провела ладонью по хромированной поверхности и потянулась к кофеварке, стоящей под сенью огромного папоротника. Кофе она молола всегда с вечера и тогда же засыпала в кофеварку, чтобы утром, как сейчас, только протянуть руку и щелкнуть кнопкой. Через минуту-другую по кухне поплыл неповторимый аромат. Полина слезла с табурета, взяла свою чашку из сушки, всыпала туда две ложечки сахара и ложку сухих сливок, потом налила туда поспевший кофе и пошла к обеденному столу. Он располагался по другую сторону от стойки, которая, в сущности, выполняла функцию разделительной полосы между кухней и столовой. Стол был огромным, овальной формы, всегда накрытый накрахмаленной скатертью. Цвет скатерти менялся в зависимости от времени года. Сейчас вот, например, он был прозрачно-голубым, точно таким же, как небо за окном. Нежный, почти неуловимый голубой цвет апрельского неба с легким бризом невесомых облаков.
— Славно как… — прошептала еле слышно Полина, попивая кофе маленькими глотками. — Что может быть лучше…
Лучшего желать было просто невозможно. Каждое утро, обойдя свой дом, она садилась к этому столу, пила кофе, смотрела в окно и неторопливо обдумывала планы на день. Именно неторопливо, потому что беззаботная жизнь, по мнению Полины, не терпела суеты. Как только позволишь себе поторопиться либо начать считать минуты, складывая их в часы, то тут же и упустишь главное. Тут же перестанешь ценить блаженное состояние покоя, которым она очень дорожила и которое всячески культивировала.
Кофе в чашке кончился. Теперь нужно было встать и приготовить себе легкий завтрак. Это могло быть все что угодно. Овсянка либо какой-нибудь салатик, а можно было все это заменить яичницей, запить соком. Потом еще одна чашка кофе с печеньем. И в душ. Потом… А что потом? Ах да, на потом у нее запланирована встреча с парикмахером. Надо было слегка оттенить волосы, подстричь челку и подровнять посеченные кончики. Во второй половине дня бассейн и…
— Черт! — Полина поднялась, с раздражением громыхнула стулом, поймав себя на мысли, что не может думать о планах дня сегодняшнего с былым удовольствием и неспешностью.
Хотелось ей того или нет, но утро получилось каким-то скомканным, разорванным на временные промежутки до и после этого нелепого звонка. И оттого, наверное, в ее душе поселилось смутное беспокойство, которое она, сколько ни пыталась, не смогла вытравить.
«Иногда удар не попадает в цель, но намерение не может промахнуться…»
Кто это сказал? Она не помнила. Фраза отчетливо запечатлелась в мозгу, а имя автора прошло мимо. Но как же он был прав, черт возьми! Тысячу раз, миллион раз прав, сказав подобное.
Незнакомка уж точно не промахнулась. Ее намерение вошло-таки в мозг Полины и тут же начало въедливо прокрадываться в каждую ее беззаботную мысль, разбивая на молекулы и делая их совершенно никчемными и пустыми.
Полина ополоснула чашку, сунула ее на привычное место в сушку и пошла из кухни. Завтракать расхотелось. Нужно было срочно принять контрастный душ и позвонить Ирке. Одна голова хорошо — а две лучше. Она-то уж точно что-нибудь посоветует.
Полина вошла в душевую кабину и открыла краны. Пятнадцать минут она истязала себя, чередуя теплую и совершенно ледяную воду. Вымыла голову, хотя не собиралась этого делать, раз намечен визит к парикмахеру. Долго и самозабвенно красилась перед увеличительным зеркалом, находя сегодня свою внешность почти безукоризненной. Затем так же тщательно подбирала одежду на сегодня, остановившись на новом костюме из тончайшей кожи, имитирующей вытертую джинсовую ткань. Под курточку надела тонкий свитерок нежно-голубого цвета. Минут десять крутилась перед зеркалом, то распуская волосы по плечам, то собирая их вверх. Потом вдруг обессиленно опустилась в кресло и едва не расплакалась.
Кого она пытается обмануть? Перед кем затеяла эту бессловесную игру, примеряя наряды и ероша волосы, стараясь выглядеть более сексуальной и притягательной? Ясно же как божий день, что покоя ей теперь не будет. Она так и будет маяться день за днем, час за часом, изводя себя подозрениями и недоверием. С этим надо было срочно что-то делать. Просто необходимо задушить эту гнусность в себе на самом корню, пока она не пустила корни и не расцвела буйным цветом, отравив все вокруг нее.
Полина порывисто поднялась с кресла и метнулась к телефону. Ирка, должно быть, уже проснулась.
В отличие от нее сестра не бросила работу, выйдя замуж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14