До Москвы билеты потребуются не всем, подумал Андрей. Иные тут приживутся, заведут детей, и главным оскорблением для этих детей будет напоминание: вы-то русские, ребятишки. Первое дело - вытравить это клеймо. Чтобы американцы не жалели, не презирали, не тыкали носом в телевизор, когда на экране - дороги, прилавки и рожи из Рязани или Смоленска. Не открестишься, проще скрыть копытца и рожки. Вот и "Блэк Джек" ненавязчиво учит - не стоит выбалтывать лишнее. Трудно? Когда играешь в одной компании ночь напролет, все за столом успевают познакомиться. И один из первых вопросов тебе - ты откуда? Ты выигрываешь, и к тебе обращаются: "Мистер Выигрывающий, вы откуда?" "Из Пасадены (Окнасары, Глендейла, Барстоу)" "Да, но в Америку откуда приехали? Япония, Мексика... Впрочем, нет... Но серьезно?" Можно напиться и разрушить свой имидж, вспомнил Андрей. Будут долго молчать. Мистер Победитель из страны, что выклянчивает подачки. Только Бангладеш и Эфиопия ей еще, кажется, не посылали помощь. И все - как в прорву. Как в черную дыру. То ли воры и лентяи, эти русские, то ли дебилы. Или вообще безмозглые - загадочная русская душа вместо мозгов. Американским парням бы те миллионы, что выбрасываются на сибирский ветер!
- Пожалуй, мне уже попадались те артисты, - сказал Андрей. - Родное словечко, по крайней мере, промелькнуло, постой, в "Цирке-Цирке". Название казино их, наверное, и привлекло. Но там всегда людно, у лестницы на второй этаж.
- Лестница к детским аттракционам?
- Да, в толпе я решил, что мне померещилось. Как в прошлом веке изрек наш великий писатель Гоголь: "Редкая птица долетит до середины Днепра". Понял? засмеялся Андрей.
- Днепр?
- Нет, аналогия. Редкий русский долетит до середины пустыни в Неваде.
- В центре пустыни - горы, - сказал Барт. - И Долина Смерти.
- Да ты поэт, - проворчал Андрей. - Идем-ка, поэт, кинем по доллару в автомат.
В "Ривьере" им, как правило, не везло. Рбычно они переходили дорогу, кидали доллар-другой или по горсти мелких монет в автоматы ближайшего казино, пытаясь угадать, улыбнется ли им сегодня удача. Залы были наполнены звоном, сыпались центы, сыпались доллары, люди выгребали их из железных поддонников, круг замыкался: купюры, обмен, прорезь, поддонник, карман... Условившись о встрече (когда бассейн? где ланч?), Барт и Андрей расставались - в эти минуты они напоминали Андрею заядлых волжских или днепровских рыбаков, отправляющихся на лов по своим заветным, "прикормленным" еще со вчерашнего дня местам.
Лучшие вечера они проводили на фирменных представлениях Лас-Вегаса, это могло быть шоу в "Хилтоне", "Цезаре", "Алладине" - всюду было чудесно: шампанское, фейерверк мелодий и красок, факиры и укротители, пантеры, змеи, хохмачи с сальными анекдотами, йоги, оглушительно ревущие суперновые мотоциклы и голые дивы с торчащими розовыми сосками, безукоризненной кожей и страусиными перьями в роскошных волосах. Иногда до помоста, где эти дивы, словно дразня Андрея, выделывали свои па, было в буквальном смысле слова рукой подать сверкающий каблучок, казалось, расколет пепельницу или бокал. Почти в упор Андрей глядел на точеную белую, на точеную черную стать, курил, и дым его сигареты колыхался под шелковым крылом танцовщицы.
- Чертова недотрога! - как-то воскликнул русский. - Но ведь кто-то выдергивает перышки из ее хвоста?
- Ее муж, или ее дружок, - Барт отбивал ритм ребром ладони по колену. Отсюда не приглашают... Из ночного клуба еще куда ни шло. Но тебе пока не по карману, а?
- Сходим как-нибудь? - спросил Андрей. - Посидим в уголке, и только-то.
- В уголке, - согласился Барт.
В клуб они прибыли в полночь, оба навеселе, Андрей так даже начал слегка шепелявить, язык не очень-то слушался его. Платил Барт. Андрей пил, будто перед концом света, и это вскоре сказалось на нем. Он то пощелкивал пальцами, призывая очередную красотку к себе на колени, то боялся испачкать недавно купленные белые брюки, мрачнел, соловел, клевал носом. Время от времени он взбадривал себя глотком ликера с водкой и вполголоса ругался, мешая сленг с русским матом. Вероятнее всего, он и сам толком не знал, чего ждет от простого американского стриптиза. Изредка он обыскивал свой пиджак и посыпал стол серо-зелеными купюрами, небольшого, впрочем, достоинства (Барт тут же заталкивал их Андрею в карман), и сожалел о каких-то сотенных, забытых в номере отеля на дне чемодана. Ехать домой Андрей отказывался наотрез. Барт опасался, что они досидят в клубе до самого закрытия, до того момента, когда девочки выстроятся в шеренгу перед последними посетителями, расчитывающими на услуги сверхпрограммы, и пьяный русский возомнит себя персидским шахом, что решает в собственном гареме - кого сегодня осчастливить?
Публика редела. Барт старался представить пьяную русскую любовь. На простынях какого цвета они теперь спят?
- Я мигом выметусь отсюда, если вон та кубиночка составит нам компанию, упрямился Андрей. - Куба си, Кастро но.
- Тот умен, кто живет по средствам.
- О, Господи! - заводился Андрей. - У тебя есть Пэм, а при таком тыле как Пэм, конечно же, можно позволить себе жить по средствам. А когда на целом континенте не находится ни одной женщины, которая бы по тебе сохла, когда у тебя нет никого на тысячи миль вокруг, кто бы хотел заполучить тебя в постель, тогда как? Меня ведь никто не ждет, Барт, - канючил Андрей, - кроме дешевых двадцатипятидолларовых проституток в Лос-Анжелесе и Нью-Йорке.
- Поступай, как знаешь, - Барт погасил сигарету. Он уже отметил про себя, что опекает русского слишком плотно, даже навязчиво. - Прежде вас водило за ручку ваше правительство, - вдруг обозлился он, - а сейчас с вами должны няньчиться мы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34