Узнав, что поезда не будет до обеда, они сдали вещи в камеру хранения и вернулись в город.
- Вы не жалеете? - спросила Майя. - Я бы не хотела быть виновницей.
- Что вы! В любом случае мне нечего больше делать на "Калине".
Несмотря на большое желание прояснить для себя последнюю реплику, Майя воздержалась от дальнейших расспросов.
- Марк, вы будете продолжать писать?
- Да, но не сразу... А вы - рисовать? Кстати, что вы обычно предпочитаете в живописи?
- Разное. Вы увидите, когда придете ко мне... Еще я хотела бы почитать одну из ваших книжек.
Они долго говорили обо всем на свете, гуляя по улицам города. Даро оказался довольно эрудированным. Они открыли для себя много общего во вкусах, однако Даро старался увильнуть, как только разговор касался его личной жизни. Не любил он рассказывать и о своих собственных книгах. Очевидно, авторское тщеславие у него напрочь отсутствовало.
- Вы очень загадочный человек.
- Нет, нет, слишком посредственный, чтобы говорить о себе. Вы ищете загадочность там, где ничего, кроме серости, ждать не приходится.
Когда наступило время возвращаться на вокзал, они окинули прощальным взором порт. "Калина" все еще стояла у причала.
- Бедняга... Должно быть он скучает.
- Да, насколько я его знаю, он плохо переносит одиночество.
- Я его понимаю... Не будьте так жестоки к нему! Ведь он сейчас страдает от несчастной любви. В нашем возрасте это всегда очень трагично...
В первый раз Даро заговорил о своем возрасте. Обычно, казалось, он забывал его полностью.
- Так сколько же вам лет?
- Пятьдесят пять, - улыбнулся он.
- Не могу себе представить, что в вашем возрасте любовь бывает трагичной.
- Мне так кажется, хотя я в этом не очень разбираюсь.
- Не хотите ли вы сказать, что живете без женщины?
- Именно так. Это всегда удивляет женщин, - он засмеялся и прибавил, - до такой степени удивляет, что они начинают считать себя виновными в этом.
- Тогда вы гомосексуалист?
Вопрос был задан таким обычным тоном, как будто Майя спрашивала католик он или протестант.
- Не думаю, хотя я длительное время был лишен женского присутствия. В тюрьме...
- Вы были в тюрьме? - воскликнула Майя, - как интересно!.. За что?!
- За то, о чем я говорил вам вчера вечером. Это совсем не интересно, поверьте мне.
- И после этого вы отказались от женщин?
- Совсем нет, но у меня все меньше и меньше остается для них времени. В жизни есть много увлекательного помимо этого.
- Что же?
Даро остановился и посмотрел на нее с нескрываемым любопытством, как будто стараясь оценить ее по только ему известной шкале.
- Что?.. Ну, например, мои книги.
Было непонятно шутит он или говорит всерьез.
- Вы имели успех?
- Нет, но я ничего не умею делать другого. Люблю просто писать. Мои книги и моя личная жизнь для меня самое интересное.
- И вам не скучно?
- Увы, я не человек действия.
- Правда?
- Ты сомневаешься?
- Но вы выглядите как человек действия, - искренне произнесла Майя.
- Хотел бы им быть. К несчастью, я домосед, каких мало.
Они дошли до вокзала. Поколебавшись, Майя спросила:
- Вам не приходило в голову описать ваши военные приключения?
Вопрос вызвал у Даро смех.
- О, дорогая, это находка! "Воспоминания агента абвера" или "Исповедь сына века" в манере Мюссе и святого Огюста? Впрочем, я не смог бы написать и третей доли правды.
- И все-таки книга имела бы успех.
- Вы верите в это?.. Читатели не любят правды, им нужны сказки Перро в современной обработке, а еще лучше мешанину "Голубой бороды" и приключенний, где травят цианистым калием и стреляют их автоматов. Это удалось бы Деону, а у меня не хватает воображения.
- А война... Разве это не то?
- К сожалению, да. Она скорее похожа на партию в шахматы, которая очень волнует играющего, но слишком занудна для зрителя, не знающего правил игры. Постойте-ка, мы опаздываем на поезд.
Они едва успели вскочить в вагон. Даро при этом удивил Майю своей акробатической гибкостью, довольно необычной для домоседа.
Поезд, следующий из Бордо, был наполовину пуст. Они оказались одни в купе. На сиденье кто-то оставил журнал. Набранный крупным шрифтом заголовок сообщал об убийстве какой-то женщины. Майе стало не по себе, но, к счастью, она не была суеверной.
Искурив огромное количество сигарет, Майя и Даро долго болтали о разных вещах. После того, когда поезд проехал Нарбонну, Майя осторожно спросила:
- Что это за штуковины, о которых вы говорили вчера? Как их... Катализаторы? Боюсь показаться идиоткой...
- Это продукты, которые вызывают катализ.
- А что такое катализ?
- Повышение скорости химической реакции, - не задумываясь ни на минуту ответил Даро. - Вот такие "штуковины" - катализаторы необходимы для многих отраслей промышленности, а во многих странах их нет. Поскольку многие государства запретили экспорт некоторых катализаторов, то их у них воруют. Отсюда контрабанда.
- Катализаторы слишком тяжелы?
- Они могут быть в виде пудры, которую очень легко перевозить. Несколько сотен кило хватило бы целой индустрии на год, или даже на несколько лет.
- Как вы много знаете...
- Учитесь блистать на публике, - засмеялся Даро, - заочные курсы стоят всего лишь 1ОО франков в месяц.
В Нарбонне в их купе вошла солидная пара. На нем был галстук, в руках новенький чемодан. На ней красивая укладка, на руках белые перчатки. Когда дама снимала их, послышался хруст кожи. Он развернул свежий номер "Монд", она достала пакет с бутербродами.
Майя, наклонившись вперед, прошептала:
- Я не совсем поняла, почему запрещают экспорт некоторых катализаторов?
Даро отвечал, также понизив голос:
- В интересах национальной безопасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39