Страх словно испарялся, предоставив место готовности всту
пить в бой и сразиться с любым противником. Вот и сейчас они словно обрадо
вались приближению опасности и лишь сердились на лошадей, которых с кажд
ым шагом было все труднее заставить двигаться вперед.
Вскоре я почувствовал омерзительный, почти тошнотворный запах, уже знак
омый мне по ночному бою во дворце Ротгара. Как только я вновь ощутил эту во
нь, сердце мое сжалось от безотчетного страха. Подъехав ко мне, Хергер нег
ромко спросил:
Ц Как ты себя чувствуешь?
Не в силах скрывать свои ощущения, я честно признался ему:
Ц Мне страшно.
В ответ на это Хергер сказал мне:
Ц Это потому, что ты думаешь о том, что может случиться, и представляешь с
ебе такие ужасы, от которых у любого человека кровь застынет в жилах. Не за
думывайся о том, что тебя ждет, ведь в конце концов ни один человек не бесс
мертен.
Я не мог не признать правоты его слов.
Ц У нас, в моей стране, Ц сказал я, Ц говорят так: «Благодари Аллаха за то
, что он в мудрости своей определил смерть в конце жизни, а не в начале».
Пожалуй, впервые за все время нашего знакомства Хергер улыбнулся и даже
коротко засмеялся над моей шуткой, пусть и грустной.
Ц Смотри-ка, Ц заметил он, Ц когда становится страшно, даже вас, арабов,
посещают здравые мысли.
Сказав это, он поехал вперед и передал мои слова Беовульфу, который также
засмеялся. Беовульф и его воины были рады шутке в любое время.
Поднявшись на вершину очередного холма, мы остановились, как вкопанные:
перед нами раскинулся лагерь вендолов. Вот как выглядело то, что я увидел
своими глазами: это была небольшая долина, в которой стояли неровным кру
том очень примитивные хижины, сооруженные из смешанной с глиной соломы,
причем построены они были настолько неумело, что и ребенок сделал бы луч
ше. В середине этого круга находился большой очаг с еще не погасшими угол
ьями. Тем не менее, нигде не было видно ни лошадей, ни каких-либо других жив
отных, вообще никакого движения и ни малейших признаков жизни; вот что мы
увидели сквозь туманную пелену.
Беовульф спешился, и воины последовали ему примеру. Я сделал то же самое. П
о правде говоря, сердце мое бешено колотилось, и я едва мог дышать, глядя н
а лагерь этих полудикарей-полудемонов. Мои спутники шепотом обменялись
несколькими словами, и я также шепотом задал вопрос:
Ц Почему там так тихо?
Ц Вендолы Ц ночные твари, как совы и летучие мыши, Ц ответил мне Хергер.
Ц Весь день они спят. Вот и сейчас они должны спать, а нам надо спуститься
и напасть на них неожиданно, и убить как можно больше демонов прямо во сне.

Ц Но нас же так мало, Ц возразил я, мысленно прикидывая количество раск
инувшихся перед нами хижин.
Ц Нас вполне достаточно, Ц сказал Хергер и протянул мне флягу с медом, к
которой я с благодарностью приложился, мысленно поблагодарив Аллаха за
то, что этот напиток не входит в список запрещенных, и его употребление да
же не подлежит осуждению
Толкуемые буквально исламские запреты употреблять алког
оль относятся в узком смысле этого слова только к перебродившему виногр
адному соку, то есть вину. Продукты брожения меда, таким образом, не попада
ют в число запретных для мусульман.
. Если быть честным, теперь мой язык уже привык, и я больше не испытыв
ал такого отвращения к этой субстанции, как в первое время моего пребыва
ния с норманнами; более того, воздействие меда на разум и душу человека в к
ритических ситуациях можно даже считать положительным. Вот так человек
и привыкает к тому, что раньше казалось ему странным. Точно так же я постеп
енно привык к вони, исходящей от вендолов и всех их вещей, и теперь мог спо
койно дышать, не опасаясь, что меня вдруг вывернет наизнанку.
У северных народов вообще очень странное отношение к запахам. Как я уже у
поминал, они не заботятся о своей чистоте, едят и пьют, если нужно, любую ду
рно пахнущую пишу и питье, обладающее даже самым резким запахом. Тем не ме
нее справедливо утверждение о том, что больше всех других частей своего
тела они ценят нос. Потеря в бою уха не считается у них серьезным увечьем;
то же самое относится к утрате пальца ноги или руки, если это не помешает д
ержать оружие и участвовать в битвах; подобные ранения и увечья они восп
ринимают с присущей им невозмутимостью. Но при этом потеря носа приравни
вается ими едва ли не к самой смерти, и даже отсечение малейшей его части,
что у других народов считалось бы легким ранением, воспринимается норма
ннами чрезвычайно болезненно.
Перелом костей носа, будь то в бою или в драке, не считается среди викингов
чем-то опасным; поэтому у многих носы сломаны и сильно изуродованы. Что ж
е касается причин такого страха перед потерей даже кусочка носа, то они о
стались мне неведомы
Традицион
ное объяснение таких страхов с точки зрения психиатрии заключается в то
м, что утрата отдельных органов подсознательно ассоциируется во многих
культурах с кастрацией. В обзоре 1937 года, озаглавленном «Деформации образ
а человеческого тела в первобытном обществе», Энгельхардт обращает вни
мание читателей на существование подобных верований во многих культур
ах. Например, в бразильском племени нанамани сексуальные преступления к
араются отсечением левого уха; согласно местным верованиям, это значите
льно ослабляет сексуальную потенцию. В других сообществах подобное зна
чение придается потере пальцев на руках или ногах или, как в случае норма
ннов, носа. Кроме того, типичным для многих сообществ предрассудком явля
ется соотнесение размеров носа мужчины с размерами его полового органа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73