Я фыркнула, представив себе ее в амазонке, с тросточкой и, бог мой! — с этаким высокомерным уничтожающим взглядом:
— Вы меня помните, Таня? А я вас помню хорошо… Как вы были хороши когда-то… Что с вами случилось? Почему вы подурнели?
Ах, я подурнела?
Интересно… Я опять уставилась в зеркало и нашла, что я куда красивее этой их любимой Андреа дель Бока, а она вон в ус не дует, снимается в кино. Да и как же я раньше была хороша, если сейчас, как выясняется, «подурнела»?
Так что никаких осложнений, милашки, пообещала я. Не грядут они — и не надейтесь… Буду, как и прежде, порхать по жизни, подобно легкокрылому эльфу, собирающему капельки мальвазии с цветов вереска…
Кстати, почему мальвазии, а не портера?
Ладно, мысли лезли в голову уже более-менее нормальные, я пришла в себя, телефон надрывался, взывая к моей совести.
— Обойдешься, сегодня у меня нет совести, — поведала я ему и поднялась, чтобы выдернуть шнур.
Когда я нагнулась, дабы сделать именно это, трубка упала, и я услышала женский голос:
— Таня? Таня, ответь, пожалуйста!
Вот тут я и прокололась с грядущими осложнениями. Решив, что это не мой неверный гаденыш, а простая и милая дама, нуждающаяся в помощи, я подняла эту пакостную трубку и остолбенела.
Положить ее уже было нельзя, к сожалению.
— Таня, это Рита Шатохина. Ты меня помнишь?
Еще бы не помнить, подумала я, кто же может тебя забыть?!
Теперь было уже поздно что-либо менять. Кирпич свалился прямо на мою несчастную голову. Не зря говорят, что беда одна никогда не прогуливается. Только в компании с несчастьем…

* * *

Если уж сегодня у меня проблемы косяком, то их прямым продолжением будет Ритка.
— Да, конечно, — с обреченностью мученицы отозвалась я. Голос мой отказывался подчиняться нормам вежливости, внушенным мне с детства: «Воспитанные люди, Танечка, улыбаются даже тогда, когда хочется выругаться».
— Я наткнулась на твой телефон и решила тебе позвонить, — радостным голосом сообщила Ритка.
«О, боже, — простонала я про себя. — Ну почему ты не мог сделать так, чтобы мой телефон пропал из анналов Риткиных записных книжек навеки? Почему ты был так жесток, что именно сегодня ей пришло в голову позвонить мне?»
— Я рада, — кисло проговорила я. Интересно, что с ней случилось? Просто так звонить не в Риткиных правилах. На светлую радость общения со старыми друзьями ее могло подвигнуть только что-то апокалиптическое. Крайняя нужда во мне могла быть сопряжена со свежим трупом, найденным в ванне.
— Слушай, я очень хочу тебя видеть. Честное слово, Тань, я тебя всегда вспоминаю. Ты ведь, наверное, такая же красавица? Помню, ты была самой классной девчонкой в нашей компании…
Вот тут-то я и попалась! Всей душой пытаясь сопротивляться, я тем не менее начала таять, как мороженое. Я растекалась и становилась мутной сладкой лужицей. Моя твердыня… Ах, черт, да что об этом говорить! Уж сколько раз твердили миру, что лесть… Мой разум еще пытался отчаянно вскрикивать: «Таня! Таня! Не покупайся на дешевые приколы!»
Но сердцу разум уже не был указателем верного пути. Мое сердце уже стремилось навстречу Ритке, и таким образом первая часть предсказания «костей» сбылась.
Если бы не эта крашеная идиотка, сообщившая мне, что я подурнела!
Я согласилась встретиться с Риткой и, приведя себя в порядок, рванула прямо навстречу обещанным мне «грядущим жизненным осложнениям».

* * *

Хотя, конечно, уже спустившись на несколько ступенек, я здраво поразмыслила и поняла: а ведь Ритка сказала мне комплимент вполне искренне. Ведь не видела она меня! И вполне возможно, что при встрече вздрогнет, закроет глаза ладонью и трагически простонет: «Боже, Таня! До чего же ты подурнела!» И тогда ничего меня не спасет. Я стану настолько несчастной, что…
Ладно. Когда это еще будет! Пока же я совсем себя таковой не чувствую. Несмотря на вражеские происки.
Напевая, я повернула ключ зажигания. Мотор зафырчал, и мы с моей четырехколесной подругой отправились в дальние странствия.
Потому как жила моя фатальная подруга в самом что ни на есть далеком районе с гордым названием Солнечный.

* * *

Конечно, если ты собрался посетить Ритку Шатохину, ты должен готовиться ко всевозможным неприятностям. Может быть, ее вообще в детстве прокляли, размышляла я, когда на перекрестке попала в кошмарную пробку.
Мимо нас проезжали люди в трамваях, явно ликующие и злорадствующие, а мы уныло стояли, лишь изредка продвигаясь черепашьими шажками по направлению к дяденькам в желтых жилетах, которым срочно потребовалось в час пик заняться ремонтом дороги.
Хорошо еще, что я не попала в аварию!
Отчетливо представив себе, как Шатохины-старшие решили не приглашать злую фею на Риткины крестины, и она, пробравшись хитростью, зловеще шепчет над светлокудрой Риткиной головой заклятия-проклятия, я фыркнула. Фея эта зловредная почему-то была как две капли похожа на тот самый перекрашенный «СД-ром», который сумел отравить мне последние мгновения. Такая же крашеная кикимора… Ну и вкус у тебя, друг мой! А я-то думала, что от общения с такой духовно развитой особой, как я, он начал изменяться к лучшему!
Рядом со мной примостился сиротливо «пежорожец», владелец которого смотрел вперед таким печальным взглядом, что и у жестокосердного сердце бы растаяло от глубины его страданий.
Я краешком глаза взглянула на его четкий профиль, и сердце мое забилось, как птица — ну и ресницы у парня! Он же, как бы поймав эманацию любви, взмахнул своими опахалами вокруг глаз, заставив мое сердце затрепетать.
1 2 3 4 5 6 7