Он был большой и очень красиво оформлен. Дизайнеры, надо сказать, потрудились неплохо.
Однако меня поразил не сам зал, а пустота, царившая в нем. Лишь у стены за одним из столиков, спиной к двери сидела женщина.
— Наталья Ивановна, госпожа пришла. Женщина вздрогнула, обернулась и поднялась мне навстречу.
— Слава богу! Танюша, здравствуй. Прости за такой розыгрыш, но мне так нужно было тебя увидеть!
Передо мной стояла все такая же красивая и стройная Наташка Семина, та самая, о которой я думала, собираясь сюда.
— Арсений, подавай на стол и не позволяй пока никому нас беспокоить.
Когда он исчез в дверях, она виновато пожала плечами:
— Извини за эту маленькую ложь о встрече, но я должна была тебя увидеть, мне нужна твоя помощь.
Во мне шевельнулось раздражение. Я тут из себя выпрыгиваю, на романтику настраиваюсь, а вместо этого про меня вспомнили, когда помощь понадобилась.
Первым моим желанием было повернуться и уйти куда-нибудь с Вадимом «добить» вечер. Потом появилось любопытство: что бы такое могло случиться, если человек, который стал моим врагом десять лет назад, молит о помощи. Похоже, здорово припекло.
Наверное, лицо мое было не настолько непроницаемым, как мне хотелось бы, и на нем отразились мои мысли, так как Наталья с мольбой посмотрела на меня:
— Я бы, наверное, не решилась. Понимаю, тебе не за что меня любить, но это не только моя просьба. Не уходи, пожалуйста. Выслушай…
Я подумала, что настроение мое уже все равно испорчено, я встретилась не с тем, кого хотелось бы видеть, и махнула рукой:
— Ладно! Но можно было и ничего не выдумывать. — Я уселась за столик напротив нее. Глядя на меня с благодарностью, она опустилась на свой стул.
С близкого расстояния я стала рассматривать ее.
Все те же синие глаза, обрамленные мохнатыми ресницами, и ни тени косметики на лице. Все такое же красивое лицо, но что-то в нем было не так. То ли усталость, то ли растерянность.
Именно это выражение лица и пробудило во мне желание выслушать ее. Я мельком взглянула на стол, оценив сервировку по достоинству и отметив, что накрыт он на две персоны, значит, больше никого не будет.
Рядом с Натальей стояла хрустальная пепельница, полная окурков со следами помады. Значит, совсем плохо.
— Ладно, Наташ, сколько воды утекло, что теперь прошлое поминать. — (Ну вот, сама шла, настраивалась его повспоминать, а теперь ее уговариваю не делать этого). — Выкладывай, что у тебя.
— Погоди, Татьяна, раз уж ты в моем ресторане, то совмести приятное с полезным. Я буду гостеприимной хозяйкой.
Она взяла бутылку коньяка и плеснула в коньячные рюмки, как и положено, на самое донышко. Рука ее при этом предательски подрагивала.
— Давай выпьем и за прошлое, и за встречу, и за то, что ты согласилась выслушать меня.
Она тронула мою рюмку своей и выпила, отщипнула виноградину и положила в рот.
Да, похоже, ей тяжело начать разговор. Чтобы проникнуться ситуацией, я тоже глотнула коньяку.
— Коньяк восхитительный.
— Просто, чтобы марку держать, приходится закупать только хорошее и натуральное. — Она ответила как бы машинально, одновременно размышляя, как начать разговор.
В дверях вырос с подносом Арсений:
— Наталья Ивановна? — Полуобращение, полувопрос.
— Да, заходи, Арсений.
Он поставил перед нами тарелки, на них лежало мясо, свернутое в трубочку, от которого умопомрачительно пахло.
— Наше фирменное блюдо — мясо, фаршированное шампиньонами, попробуйте. — Говоря это, он наливал в бокалы красного вина. — Мясо хорошо запивать красным вином.
Он бы еще, наверное, долго витийствовал, но, поймав взгляд Наташи, оборвал свою тираду словами: «Приятного аппетита», — и исчез за дверью.
Наташа налила себе еще коньяку и выпила. Я ждала, когда она соберется с духом, потом решила помочь ей, начав отвлеченный разговор, но, похоже, наступила на больную мозоль.
— Ты замужем, Наташ?
— Не совсем. Мы с Лешей… — она взяла сигарету и прикурила, — так и не поженились, хоть и живем десять лет вместе… Таня, мне тяжело, мне так тяжело, Леша… его нет.
Я почувствовала, как что-то оборвалось во мне:
— Как нет? Ты хочешь сказать" что он… — я не могла выговорить это слово.
— Нет, не совсем. В общем, — она вынула из сумки письмо и протянула мне, — читай.
Я взяла в руки конверт, адресованный ей, и взглянула на нее.
— Да читай же ты, читай, — бросила она мне резковато и затянулась сигаретой.
Я вынула письмо из конверта, развернула:
"Здравствуй, Натали! Письмо мое будет коротким, так как нет возможности писать и не знаю, будет ли случай его передать.
Наташа, ты должна мне верить, я не виновен. Но доказать это не могу, все против меня. Наташа, ты так неосторожно дала показания и уехала, не увидев меня… Я не привык жаловаться, но дело дрянь. Меня считают тут отморозком. Если ты все еще любишь, найди способ связаться с Танюшей, с Татьяной Ивановой. Адрес ее я тебе пишу (следовал мой адрес). Насколько знаю, она сейчас частный детектив. Причем пользуется очень хорошей репутацией даже здесь.
Ее гонорар двести долларов в сутки плюс текущие расходы. Соглашайся на все, только уговори ее, пожалуйста. В «Тависе» у меня открыт валютный счет, он на предъявителя. Воспользуйся этими деньгами. Если ничего не получится, то и счет этот ни к чему…"
Я закончила читать письмо и взглянула на Наташу. Она сидела бледная, с трудом сдерживая слезы и сжимая пальцами давно истлевшую сигарету. Глаза ее выжидательно смотрели на меня, как будто я держала сейчас в руках ее судьбу.
В голове промелькнула неприятная мысль: «А не о Лешке ли говорил тот голос по телефону?»
Хотя слова «мерзавец» и «вонючий козел» ну никак не вязались с Лехой-умницей.
1 2 3 4 5 6 7