— Дожили, — провозгласила она с явными интонациями Олимпиады Кирилловны, прокоммунистически настроенной почтенной дамы этажом ниже, — даже масла, и того нет. А только позавчера отнесла в магазин три сотни, и где они?
— Вот уж проблему нашли, — сказала я. — Ну, возьмите в шкафу еще три сотни. Было бы что относить, а все остальное не имеет значения.
— Знаешь что, Женечка, сходи-ка лучше ты, а то уж без малого неделю на диване валяешься. Ну и жизнь! То мечешься, как безумная, от одного криминала к другому, ночей не спишь, а то возлежишь, как китайский мандарин, на подушках и даже почесаться почитаешь за труд. Кстати, о мандаринах — их тоже надо купить.
— Вы имеете в виду, тетушка Мила, что я веду паразитический образ жизни?
— Боже упаси, Женечка! — ужаснулась тетушка. — Ты что, восприняла это как упрек? Я ничего такого…
— Я прекрасно это понимаю, — улыбнулась я. — Но в самом деле не мешало бы проветриться.
Я встала с дивана и, разгоняя мгновенную пелену в глазах от резкого изменения положения из горизонтального в вертикальное, потянулась.
— Так что там нужно купить?
* * *
Погода, надо признать, была великолепная. Первые дни сентября распространили в прозрачном неподвижном воздухе пьянящую свежесть и умиротворенность, присущие исключительно ранней осени, что так бодрит и оздоровляет угнетенную нервную систему и вселяет в душу спасительное чувство какой-то светлой и оживляющей грусти. Не душные расслабляющие дни догорающего лета, не промозглая мутно-стеклянная сырость настоящей осени, — а именно мое любимое переходное время года, что в народе зовется бабьим летом. То время, на которое приходится мой день рождения. Хоть он, как поется в некогда популярной песне, и грустный праздник.
Тетушка порекомендовала посетить мне недавно открывшийся супермаркет возле нашего дома. Самый крупный из сети торговых точек под общим названием «Демидов-продукт». Принадлежал этот магазин выплывшему на волне кризиса и соответственно резкого сокращения импорта продовольствия Сергею Викторовичу Демидову. Еще год-два назад бывший фермером средней руки, этот бизнесмен сельскохозяйственного фронта ныне за глаза именовался «аграрным королем» и процветал.
Когда я увидела цены в этом супермаркете, я поняла, что основания для процветания у Сергея Викторовича действительно имеются. Потому что они были на десять-пятнадцать процентов ниже, чем в других магазинах того же профиля, а товар, насколько я могла судить, даже превосходил по качеству аналогичный ассортимент в прочих торговых точках.
Одновременно со мной в магазин зашли два молодых человека. Первый был импозантный высокий шатен лет двадцати пяти, второй… во втором я признала своего старинного приятеля Гонзу.
С ним мы свели знакомство на компьютерной выставке в Москве, где тот глазел на образцы новейших японских и американских технологий. Будучи завзятым «компьютерным маньяком», он бесконечно лазил по Интернету, а также то и дело забредал в защищенные кодами доступа базы данных различных властных структур и вводил туда чрезвычайно неприятный вирус. Подписывал он эти милые художества своим компьютерным псевдонимом Dr. Quicknet, который уже изрядно намозолил глаза другим моим знакомым из числа работающих в администрации губернатора, в облдуме и силовых структурах.
За это компьютерное хулиганство, расхоже именуемое хакерством, Гонзе могло сильно нагореть. Но он был хакером настолько высокого класса, что до сих пор ему все благополучно сходило с рук. В свободное от барахтанья в виртуальной реальности время он учился на предпоследнем курсе физфака университета (причем, если мне не изменяет память, уже второй год) и помогал по хозяйству своей бабушке-пенсионерке, завзятой любительнице домашнего выращивания разнообразных растений, начиная от помидорной рассады и заканчивая финиковой пальмой в кадке.
Все эти старческие причуды максимально осложняли Гонзе существование, потому что буквально весь дом его зеленел листвой, переливался плодами всех цветов радуги и ершился шипами, и даже возле его компьютера торчал какой-то мерзкий отросток, который его милая бабушка благоговейно именовала каким-то совершенно непроизносимым латинским словом.
— А, привет, Евгения Максимовна! — произнес он. — Давно я тебя не видел. Бандитов поколачиваешь?
Меня всегда забавляло, как он обращался ко мне. В случае, если он называл меня Евгенией Максимовной, он смягчал официальность обращением на «ты», а вот если именовал меня Женей, то, словно извиняясь за подобное панибратство, всякий раз почтительно «выкал».
— Бесполезно, — ответила я, — всех не переколотишь. А что это ты — никак собрался за продуктами? Разве тебе не хватает того, что выращивает твоя бабушка?..
— Бабушка культивирует исключительно вегетарианскую кухню, а это крайне пагубно воздействует на организм, — ответил за онемевшего от досады Гонзу его спутник. — Вспомните, что случилось с Львом Толстым.
Я посмотрела на его иронично искривившийся выразительный рот, откровенно насмешливые ехидные глаза и строго спросила:
— А что такое случилось с Львом Толстым?
— Как, вы не знаете? — нагло спросил он. — Он умер.
Гонза не выдержал и расхохотался. Да, в самом деле, надо было слышать, каким непередаваемым тоном это было сказано.
Я внимательно посмотрела на валяющего дурака молодого человека, а потом перевела взгляд на полки с товаром. В данный момент они интересовали меня больше его.
* * *
Спустя четверть часа мы втроем вышли из магазина. Я несла увесистую сумку с продуктами, Гонза волок совершенно неправдоподобных размеров баул и еще до отказа набитую холщовую сумку.
1 2 3 4 5 6 7