Надя часто оставалась ночевать у него, забывая даже позвонить матери.
* * *
В этот солнечный майский день Надя сидела в квартире отца у окна. На улице под лучами солнца первая зелень блестела чистым, нереально чистым изумрудным светом. Прохожие, чувствуя приближение лета, с радостью оставили дома свои плащи, теплые свитера и шляпы.
Надя смотрела в открытое окно, ветер трепал ее светлые волосы, а рядом с ней, поднимая ничуть не меньший ветер, чем врывался в окно, носился Александр Иванович. Он вот уже полчаса был в диком возбуждении.
— Еще чуть-чуть, Наденька!!! — Отец размахивал руками, осыпая Надю пеплом со своей сигареты.
— Что чуть-чуть, папа? — Она, несмотря на подробные объяснения отца, не понимала, в чем причина такого бурного восторга.
— Чуть-чуть подумать! Если я завершу эту работу, то стану величайшим инженером со времен Попова!
Он сделал еще один виток вокруг стола и уселся наконец на стул. Александр Иванович тихо вскрикнул — окурок, догорев до конца, обжег ему пальцы и упал на пол. Нимало не смутившись, Александр Иванович тут же выхватил следующую сигарету и закурил от большой подарочной настольной зажигалки. Он курил уже пятую или шестую сигарету подряд. В комнате стоял такой дым, что Надя, несмотря на то что сидела у открытого окна, закашлялась.
— Папа, перестань курить. Здесь уже топор можно вешать.
Отец вскочил и замахал руками, как ветряная мельница. Клубы дыма закружились вокруг него, словно маленькие циклоны, похожие на те, что снимают из космоса. Надя закашлялась еще раз — отец был неисправим. Так было всегда, когда на его горизонте начинал маячить патент на очередное изобретение. Он становился невменяемым: не ел, не пил, почти не спал. Но сейчас все гораздо хуже. В Александра Ивановича словно бес вселился. Вот уже пятый день он сидел у себя в кабинете, зарывшись в чертежи и расчеты. Он то вдруг начинал писать что-то на листках бумаги, то внезапно останавливался и, разорвав их и кинув в мусорную корзину, принимался писать снова. Он метался по кабинету, курил, исписывал и рвал стопки бумаги, переворачивал горы книг или часами возился с какими-то железками, обложившись огромным количеством приборов, назначение которых оставалось для Нади полнейшей загадкой.
Надя слезла с подоконника и подошла к отцу, который, весь опутанный разноцветными проводами, возился над грудой каких-то железяк. Подойдя к столу, она чуть не упала, споткнувшись о стопку книг, стоявших прямо на полу.
— Господи, папа, я ведь только вчера убрала все по местам, а у тебя опять завал!
— Завал! — Александр Иванович даже не поднял глаз от приборов. — Да я после тебя целых три часа ничего найти не мог.
— Все лежало на своих местах, — обиженно заявила Надя.
— На своих местах?! Справочник по электрохимии с утра найти не могу! — Щелкнула зажигалка, Александр Иванович закурил очередную сигарету. — Скажи, где он?
— На книжной полке смотреть не пробовал?
— А что ему делать на книжной полке? — Александр Иванович удивленно поднял глаза.
— Папа, книга должна стоять на книжной полке! — Надя достала справочник и положила отцу на стол.
— Слава тебе господи, нашелся! Надя, не прячь его больше, он мне сейчас очень нужен! — Справочник, пущенный умелой рукой, приземлился под столом, где, видимо, и было его обычное место.
Надя вздохнула и отправилась на кухню заваривать чай, а отец продолжил свою работу.
Вскоре Надя забыла об этом разговоре. Александр Иванович продолжал напряженно работать, однако через несколько недель, не выдержав такого небывалого напряжения, тяжело заболел. Он отказался лечь в больницу, и его просто перевезли домой с его новой рабочей квартиры. Ему было строго-настрого запрещено заниматься какой-либо работой, и это удручало его гораздо больше, чем сама болезнь. Он осунулся, похудел, почти перестал разговаривать.
Болезнь затянулась надолго, и о выздоровлении в ближайшее время и речи не шло.
Однажды, уже где-то в середине лета, Александр Иванович подозвал к себе дочь и, когда она пришла, усадил ее рядом с собой на край кровати.
— Помнишь, Надя, у себя в кабинете я занимался очередным изобретением? — Голос его был слабый, почти старческий, хотя еще месяц назад это был мужчина, полный сил.
— Конечно, помню. Но к чему ты вспомнил об этом? — Надя была слегка удивлена. — Если это намек на то, чтобы продолжить работу, то даже и не мечтай.
— Нет, — устало махнул рукой Александр Иванович, — просто я должен тебе кое-что объяснить, потому как это очень важно. — И добавил после некоторой паузы: — Для меня очень важно.
— Что ты хочешь объяснить, папа? Я слушаю.
Александр Иванович закашлялся, и Надя поспешила принести ему лекарство и стакан воды. Приступ кашля немного утомил Кузнецова, но он продолжил:
— В моем кабинете в столе, в нижнем ящике, лежит то, над чем я работал все последнее время. Я успел закончить разработку, но изобретение осталось незапатентованным… — Он опять закашлялся, лицо его покраснело от натуги.
— Папа, успокойся. — Последнее время у отца было высокое давление, и Надя очень беспокоилась за него. — Тебе надо отдохнуть, а то ты никогда не поправишься. Не волнуйся так, пожалуйста. Я принесу тебе чаю.
Надя побежала на кухню, чтобы принести отцу горячего чая и позвать мать.
— Надя, подожди! Надя!.. — крикнул он ей вслед, но у него снова начался приступ кашля.
Договорить им не пришлось. Отца стало лихорадить, ему дали какие-то лекарства, и он впал в забытье. Температура поднялась до сорока градусов и держалась несколько дней.
Когда жар стал спадать, Александр Иванович перестал бредить и немного пришел в себя, Надя, как обычно, сидела у его постели.
1 2 3 4 5 6 7