— Вам куды, барышня? — на старинный манер извозчиков игриво вопросил пожилой дядька.
— Микрорайон «Новый», там, где двухэтажные особняки, на Сосновую улицу, — с достоинством ответствовала я, усаживая Алину и хлопая дверцей.
— А много ли заплатите и чем? — продолжал юродствовать пожилой кобель.
— Нормально, — заявила я ему, он машинально дал по газам, вперившись в мчавшуюся навстречу его автомобилю ночную улицу.
Я почему-то почувствовала желание поучить подрастающее поколение в лице Алины, как, в случае чего, надо общаться с такими хамами.
Уже минут через пятнадцать-двадцать мы оказались на месте.
Извозчик, почувствовавший себя, моими стараниями, «Квазимодо от любви», молча принял от меня десятку баксов, внимательно изучив физиономию Джефферсона, и без дальнейших разговоров уехал в ночь. Так много я дала ему из принципа — чтобы побольше молчал, научился бы изначально уважать клиента.
…Тем временем дождик, пока мы ехали на окраину Тарасова, накрапывать перестал. В частых и мелких лужах на свежевыложенном асфальте покачивались отражения оранжевых головок фонарей.
Алинка ощутимо начала поеживаться от ночной прохлады, и я накинула на нее свою джинсовую куртку, пока мы шли через весьма обширный приусадебный участок к особнячку Ольги и Славы Матвеевых.
…В моей памяти мгновенно пронеслась картина годичной давности — новоселье.
Славик, только что отгрохавший это двухэтажное чудо евродизайна с черепичной крышей, похожий на самодовольного немецкого бюргера, стоит на крыльце дома и, улыбаясь, с достоинством пожимает руки мужчинам и целует галантно ручки дамам, идущим чередой (как на вручение «Оскара») из подъезжающих навороченных тачек.
Тут же где-то неподалеку порхает, излучая неподдельное счастье, изящная фигурка Оли в каком-то умопомрачительно прозрачном и дорогом платье. Светит ласковое летнее солнышко, и жизнь, как вы сами понимаете, представляется абсолютно безоблачной.
Я, помнится, тогда насмотрелась практически на весь городской бомонд. Многие мерзкие рожи до сих пор трудно выковырять из визуальной памяти — профессионализм, черт побери. Вот только, «ху из них был ху», я сейчас, хоть убей, не помнила.
Ну и, конечно, под икорку да семгу не пожалела влить в себя столько шампанского и коктейлей, что наутро пожалела…
«И что теперь, и где все это. И долговечен ли был сон?..» — на память тут же пришли строки любимого поэта, пока я ключами, выданными мне Алиной, открывала многочисленные запоры.
В доме все было тихо и спокойно. Уютно по-вечернему загорелись включенные нами торшеры, лампы, люстры, и я, слегка смущаясь, приступила к импровизированно-несанкционированному обыску.
Что, собственно, следовало искать?
— Аля! — позвала я девочку из детской со второго этажа. — Как мама вела себя в последний день?
— Я подумала, что она из-за чего-то переживает, — ответила прибежавшая ко мне и слегка запыхавшаяся Ольгина дочь. — Мама все куда-то названивала, ходила по дому и переставляла вещи с места на место. А на ужин у нее даже мясо подгорело.
— Когда она уходила, что с собой взяла?
— Ну, сумочку свою коричневую… зонтик…
— А где живет эта тетя Рита?
— Я там только один раз была… где-то возле вокзала…
— Алиночка, а по телефону ты не додумалась тете Рите позвонить?
— Я не знаю ее телефон… хотя… может быть, у мамы в комнате, если там есть в записной книжке…
Ольгина комната — сколько раз я там ни была — не переставала поражать меня тем вкусом, с которым ее отделала и обставила хозяйка. Но сейчас здесь все носило ощутимый налет тревоги и беспокойства.
Брошенный на шикарное кресло комплект нижнего белья (классного!), чего, как я знаю, Оля никогда себе не позволяла даже в самых форс-мажорных обстоятельствах. Ну что за картина? — осколки разбитой чашки возле журнального столика, пепельница, полная окурков со следами бордовой губной помады…
Я порылась в письменном столе своей подруги, что оказалось небесполезным. По крайней мере, теперь у меня в руках были Ольгина записная книжка и толстая общая тетрадь, явно дневникового характера.
Первым делом следовало отыскать телефон Риты. Так, так… вот он! 13-22-77.
Натренированная память сразу подсказала, как будто автоответчик выдал текст:
«Пустые хлопоты неминуемо доведут вас до отчаяния. Живите проще».
Тьфу ты, черт, это же телефон! Часы показывали уже почти полночь, тем не менее, учитывая экстремальность ситуации, я набрала номер, и через пару гудков мелодичный женский голос сказал мне:
— Алле.
— Очень извиняюсь за поздний звонок. Вас беспокоит подруга Ольги Матвеевой Татьяна. Вы Рита?
— Да, а что случилось?
— Оля три дня назад, вечером 18 августа, ушла к вам в гости и… И с тех пор ее нигде нет. Ко мне прибежала Алина…
— Боже мой! Она ко мне так и не пришла тогда, хотя мы предварительно созванивались, я ее весь вечер прождала… А где же она?
— Я сама, Рита, хотела бы это знать. И желательно без помощи милиции, потому что, как частный детектив по профессии, я чувствую некую деликатность обстоятельств, а эти дуболомы с погонами…
— Да, да, вы правы! Ой, я так что-то за Оленьку разволновалась… Может, я сейчас приеду (вы откуда звоните?) и помогу…
— Спасибо, но пока мне лучше поработать одной, — вежливо отказалась я. — Вы лучше скажите: в последние дни перед исчезновением Ольга что-нибудь необычное, особенное вам говорила?
— Ну… Она все насчет Славы переживала. Звонил он, мол, неделю назад, сказал, что из Штутгарта, а звонок был какой-то странный… не междугородный. Успокоил Ольгу, что через пару дней прилетит домой, и как сквозь землю провалился с тех пор.
1 2 3 4 5 6