– С Севой что-то происходит. С головой, в смысле.
– Вот-вот, мне тоже его психическое состояние внушает опасения, – поддержала его Марина и пошла в кухню, мыть посуду.
Максим отправился за ней и, сев на табуретку, закурил и продолжил:
– Непосвященные люди, слыша его разглагольствования насчет Маркова и фразы типа: «Я люблю Леву», вообще могут решить, что он сменил ориентацию. У меня, кстати, Дима Тугов уже спрашивал, не того ли он?
– Ну, Тугов вообще известный дуб и солдафон! – отреагировала жена Максима. – Хотя, если так пойдет дальше, знакомство с Севой может начать нас компрометировать в глазах общественности, – хохотнула она.
– Будем надеяться, что до этого не дойдет.
– И все же, непонятно мне, почему Сева так лебезит перед Марковым? Ведь Лева, насколько я помню, как-то снисходительно всегда к Севе относился. Марков вообще не очень-то приятный в общении человек, а Сева прощает ему все грехи. И потом, у Маркова же не едет крыша! Он всегда оставался сухим, прагматичным человеком.
– Наверное, это тоже можно объяснить, – пожал плечами Максим. – Сева живет в каком-то своем мире, варится в нем, спасаясь таким образом от скуки и серости жизни. Вот и придумывает себе этот театр, развлекается.
– Только вот нам с тобой теперь не до развлечений, – вздохнула Марина и, домыв последний стакан, вытерла руки и подошла к мужу. Обняв его, она спросила: – Что же мы делать-то будем, Максим? Деньги ведь нужно отдать... Я не думала, что Лева вернется. А раз там у него дела не пошли, значит, он потребует вернуть долг как можно быстрее.
– И не «как можно быстрее», а сразу же! Ты же знаешь его характер и его способность – производить своим языком массу звуков в единицу времени! Разорется, всем друзьям насплетничает, какие Заботкины подлецы, наплетет, что мы его обманули, на его деньги квартиру себе купили, три машины, и все представит так, словно мы специально решили его кинуть. А нам потом объяснять, что мы не верблюды. Ты же знаешь, что у него дар убеждения. Мне он, к примеру, скажет, что ты ему по секрету сообщила, что я стал полным сексуальным ничтожеством, а тебе – что у меня есть любовница!
– Блин, вот же принесла его нелегкая! – воскликнула Марина. – Что ему стоило задержаться там месяца на четыре, хотя бы? За это время можно было бы что-то придумать...
– Ладно, идем спать, – зевнул Максим, поднимаясь и направляясь вместе с женой в спальню. – Есть у меня один вариант, но очень уж крайний. Не хотелось бы мне к нему прибегать…
– Это ты о чем? – расстилая постель, спросила Марина.
– Долго объяснять, к тому же, мне совсем этого не хочется. Завтра расскажу.
Максим еще раз зевнул, лениво разделся, кое-как покидав на стул одежду, и лег в постель. Марина же, озабоченно покачав головой, стала аккуратно раскладывать вещи мужа. Раздевшись, она тоже залезла под одеяло, с досадой отметив, что Максим уже захрапел.
* * *
На Всеволоде Гайворонском не было лица. Открывшая ему дверь Марина даже испугалась, решив, что у Всеволода произошло что-то кошмарное.
– Что случилось? – нахмурив брови, спросила она. – Проходи скорее.
Гайворонский, не ответив ей, долго разувался в прихожей, потом он направился в ванную мыть руки, так что, когда он прошел в комнату и со скорбным выражением лица опустился на диван, Марина уже потеряла всякое терпение. Подсев к нему, она толкнула Гайворонского в бок и повторила уже громче:
– Что случилось?
Гайворонский выдержал трагическую паузу, после чего тихо произнес:
– Лева пропал!
– Как пропал? Ну, я поняла, что он не приехал, поскольку не заявил о себе, но думала, что он просто задержался в Москве.
– Он вообще пропал, – Гайворонский проговорил это так, словно рухнул мир. – Его нет ни в Москве, ни здесь. И никто не знает, что с ним!
– Подожди... Откуда ты все это знаешь?
– Он мне звонил из Германии, накануне. Говорил, что восьмого будет в Москве, а десятого – здесь. Сегодня уже двенадцатое! Двенадцатое! – подняв палец, подчеркнул он.
– Может быть, он просто загулял? – предположил Максим. – Деньги есть, на родину вернулся. Подснял москвичку какую-нибудь и кувыркается с ней, пока ты тут убиваешься.
– Лева – серьезный человек! Серьезный человек! – с негодованием отверг эту версию Гайворонский.
– Ну может быть, он по делам задержался, – решила успокоить его Марина, досадливо махнув рукой мужу. – Погоди раньше времени в панику впадать. Ребенок он маленький, что ли? С чего ты взял, что с ним случилось что-то плохое?
– Я чувствую это! – подняв палец, напыщенно заявил Сева. – Вы не понимаете этого, вы, вульгарные материалисты, погрязшие в своих мелких бытовых проблемах. А у нас с Левой – астральная связь. Я помню, когда ему стало плохо с животом, я сразу это почувствовал. Сразу же!
– Вы, видимо, из одной кастрюли перед этим поели, поэтому ты и почувствовал, – засмеялся Максим.
– Ладно, ладно, смейтесь над Севой, смейтесь! Грешно смеяться над Севой.
– Да уж, смеяться над больными людьми всегда считалось неприличным, – сказала Марина.
– Я не собираюсь выслушивать ваши гнусные и совершенно абсурдные инсинуации о моем здоровье, – как-то нервно сказал Сева. – Я лишь оповещаю вас, что завтра собираюсь заявить в милицию об исчезновении Левы!
Марина вздохнула и обменялась взглядом с супругом, который скептически покрутил пальцем у виска. Всеволод не заметил этого жеста и продолжал:
– Я звонил в справочную, чтобы узнать, прилетел ли он в Москву, но мне не дали такой информации. Тогда я позвонил в Германию, и его мамахен сообщила мне, что самолет вылетел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10