Но впечатление это было обманчивым. Черный не черный, но какой-то там пояс у него точно был. И Трущенко уже имел возможность в этом убедиться. Кроме того, секретарь был немногословен, и это качество нравилось Трущенко едва ли не больше всех остальных.
- Вызови ко мне Зорина и Потапчука, - распорядился Трущенко и пересел к электрическому камину. В квартире было холодно, а домработница вовремя включить камин не догадалась. Или не захотела. Что, впрочем, одно и то же. Давно бы следовало ее уволить, да жена всячески этому противится. Нужно будет выяснить, почему. Трущенко снова поднял взгляд на секретаря. - И принеси чего-нибудь выпить!
Секретарь беззвучно исчез.
Трущенко поскреб отросшую за два дня щетину и вытянул ноги. В последнее время они что-то стали мерзнуть. Да и он сам уже едва ли мог бы окунуться в прорубь, как делал это в бытность первым секретарем горкома партии.
Три года назад он потерпел сокрушительное поражение, но знал, что рано или поздно у него будет шанс отыграться. И вот теперь его терпение было вознаграждено. Но ему одному свалить Дотова будет не под силу. Нужны союзники. А где их взять, если Дотов их всех кого кнутом, а кого пряником переманил к себе?
Вернулся секретарь с бутылкой французского коньяка. Трущенко сам откупорил бутылку.
- Выпьешь со мной?
- Вы же знаете, Андрей Дмитриевич, я не пью, - возразил секретарь.
- Садись, - Трущенко махнул рукой на свободное кресло и наполнил две рюмки. - В ногах правды нет.
Трущенко опрокинул стопку в рот и тут же налил новую. После чего отпустил секретаря, который так и не притронулся к своей рюмке. Минуту-другую Трущенко о чем-то думал, затем взял телефон и по памяти набрал многозначный московский номер. Трубку сняли после первого же гудка.
- Ну, привет, что ли, - пробасил Трущенко. - Давненько я не слыхал твоего голоса! Сколько ж прошло лет? Восемь? Нет, девять. А у тебя даже телефон не изменился! Что "постой"? Ну, да, Трущенко. Кто же еще? А я вот тебя, Иван Ильич, сразу узнал! Да ладно, не извиняйся! Неплохо. Живу деревенским затворником. Никуда не езжу, никого не вижу. Как кто? Плюшкин? А это еще кто такой? Мэр..? Хороший мэр. Молодой. Да нет, я не брюзжу. Действительно, человек старается, хочет как лучше. Ну, да, Ленин тоже хотел, - он засмеялся и снова наполнил рюмку. - Времена были другие, а главное: люди. Да нет, я ничего этим не хочу сказать. Чего звоню? Да вот, вспомнил... Ладно-ладно! Есть дело, есть! Надоело на пенсии прозябать. Пора, думаю, и о гражданском долге вспомнить. Что..? Какой еще гражданский долг..? Пользу обществу принести. По мере сил и возможностей, так сказать. Вот-вот! Возможности-то, они у всех разные. Даст Бог, и ты свой кабинет покинешь. Ну-ну! От сумы да от тюрьмы не зарекайся! Вот придут коммунисты... Как кто мы? - в тон собеседнику Трущенко снова засмеялся. - Ты вот мне скажи, кто у тебя сейчас висит? На стене, где же еще? Только честно! Кому положено, тот и висит? Верно? Небось, не Елизавета Вторая? Да нет, никаких просьб. Просто звоню. Хотел узнать, на месте ли, можно ли в случае чего на тебя положиться. Не буду тебе больше мешать. Да говорю же, ничего не случилось! А над моим предложением ты все же подумай! Как над каким предложением..? Стареешь, Иван Ильич, стареешь. Хватка уже не та. О чем мы только что с тобой говорили? О долге? В самую точку! - Трущенко захохотал. - Вот о нем и подумай! И перезвони! Мой телефон ты знаешь.
Он медленно опустил трубку и резко обернулся. За его спиной стояла супруга.
- Чего тебе? - с неожиданным раздражением спросил он.
- Что-то случилось, Андрюша? - участливо спросила она.
Господи! Как он ненавидел, когда она разговаривала с ним таким тоном: тоном учительницы, заставшей своего ученика за чем-то неприличным. "Расскажи мне, как это произошло. Возможно, я смогу тебе чем-то помочь".
- Ничего. А что могло случиться? - он постарался взять себя в руки. Спорить с ней не имело никакого смысла.
- Мне показалось, ты звонил Ивану Ильичу, - она посмотрела ему прямо в глаза, и солгать он не решился.
- Ну, звонил. Что с того?
- Ты не разговаривал с ним целую вечность!
Еще одно замечание в ее духе. В духе всезнающей мамочки. К тому же, произнесла она эту фразу с едва скрытым упреком, и Трущенко взорвался:
- Какая разница, с кем и когда я разговаривал?! Сколько можно совать нос в мои дела?!
- Надеюсь, ты не собираешься ввязываться во все эти игры с террористами? - все так же не повышая голоса спросила она.
Этого следовало ожидать. Естественно, она уже все знала. Как же иначе? Так было всегда. И так будет. Однажды он имел неосторожность завести любовницу. Они встречались два раза. На третий раз в кровати его ждала жена. "Мне кажется, любовница для человека твоего возраста - непозволительная роскошь", - сказала она, и больше они к этой теме не возвращались.
Трущенко вздохнул.
- Ко мне сейчас должны прийти люди. Пожалуйста, Даша, оставь меня.
- Я только хочу предупредить тебя: Дотов сейчас силен как никогда. И если у тебя вдруг что-то не получится, он уничтожит и тебя, и твой банк. И не тешь себя надеждой, что ты сможешь устоять: у него в руках власть, и он знает, как ею распорядиться.
Она все-таки испортила ему настроение, и когда пришли Зорин и Потапчук -управляющие его банком, Трущенко не был уверен, стоит ли даже начинать этот разговор.
Его заместители напоминали близнецов: розовощекие, пышнотелые, в безукоризненных костюмах от известных модельеров, с неизменными сотовыми телефонами в руках. По их сияющим физиономиям Трущенко понял, что им уже все известно. Не нужно было быть провидцем, чтобы прочесть их мысли. Если удастся обосноваться в мэрии, весь банковский сектор они поспешат подчинить себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92