- Это доказывает, что беда не в этом, - рассеянно сказал Финеган.
- Конечно, беда не в этом! Дело в другом - в людях, которые называют себя нормальными. Свид начал убивать, потому что они смеялись над его ущербностью, потому что об этом знали. Он убежал от своего стыда при помощи силы, убийства. Удовольствие, которое он в этом нашел, сохранялось недолго. Он пичкал себя убийством, как наркотиком, и умер от этого.
Финеган затянулся сигаретой и как будто заинтересовался.
- И как же это происходило?
- Вначале все шло неплохо, - сказал Маат, - но до кризиса было недалеко. Блок смертников - это адская пытка, даже для такого случайного человека, как я... Свид умирал тяжело, Финеган. Когда я в последний раз уходил от него, я прочитал в его взгляде все, что ему предстояло испытать. Он посмотрел на меня этими ледяными и одновременно странно чувственными глазами настоящего убийцы. Вся невероятная жестокость его жизни ушла из этого взгляда, пропала, как туман. Осталось только непередаваемое одиночество его души, его беспомощный страх, его неосознанная чистота. На его лице проявились следы причиненных им смертей. Каждая такая смерть как бы оцарапала его. Самым страшным из всех убитых был он. Все, что в нем было хорошего и чистого, исчезло под этой маской скопившейся и всепожирающей грязи. Финеган неодобрительно посмотрел на Маата.
- Мне кажется, вы преувеличиваете, - сказал он сухо.
- А мне - нет... Когда он прощался со мной, его лицо моментально изменилось. Оно отражало безграничное отчаяние, огромную черную пустоту, где теплилась последняя надежда. Он был не первый, кто проходил этот путь, а что можно сделать для них? Только убить, Финеган, только убить. Я видел, как он делает усилия, чтобы вернуть хотя бы подобие улыбки. Он знал, что круг скоро замкнется.
"Маат, - сказал он мне, - скажите Джил, что я принял смерть достойно".
Я обещал ему это, и он добавил, смутившись, что меня особенно потрясло: "Даже.., даже если это и не совсем точно".
Его растерянность передалась мне настолько, что у меня возникло желание побыстрее уйти. Он сам выбрал свою смерть, но это не так уж необычно.
Вспомните, что сказал Ницше: Разве нельзя предположить, что преступник будущего сам будет назначать себе наказание, ничего не боясь, в том смысле, что закон для себя он выберет сам?.."
- Это мне представляется верным, - сказал Финеган.
- Он протянул мне руку, - продолжал Маат, - и мне стыдно сказать, что я не сразу увидел ее. Когда же увидел, то понял, что он ожидал последнего человеческого жеста, что еще раз хотел приобщиться к человеческому роду... Редкий жест в таких обстоятельствах... Я пожал его руку. Он поблагодарил меня и объяснил очень естественно: "Я говорю вам спасибо, Маат, потому что вам это не противно". Потом он сказал последние слова, слова, которые обобщали все, и голос его при этом был почти веселым, когда он добавил: "Знаете, у меня много раз появлялось желание вас убить..."
Финеган кашлянул, вытянул пальцы и стал внимательно рассматривать ногти.
- Черный Ангел был слишком уверен в своих силах, - тихо подытожил Маат. Поэтому его смерть стала всего лишь жалким олицетворением его жажды жизни.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41