«Эмильена и Алек едут в разных экипажах? Как странно!» – подумала Габриэль, пулей вылетая из кухни.
На широких ступенях замка уже толпилось множество людей. Зоркий взгляд девушки различил Этьена, который, прикрыв глаза от солнца ладонью, вглядывался в даль. Лакей Жак, конюхи, садовник – все напряженно ждали, и даже любопытная хорошенькая горничная Мари украдкой выглядывала из-за колонны.
Габриэль казалось – ее сердце остановится от волнения. Сейчас она увидит ту женщину, с которой Этьен делил кров и постель. Она красива? Изысканна? Только бы Эмильена подурнела так сильно, чтобы Этьен не вспомнил о прежних чувствах!
Сердце не остановилось – оно забилось настолько сильно, что Габриэль стало трудно дышать.
Когда подъехали экипажи и Этьен помогал бывшей любовнице выйти и здоровался с ее молоденьким кавалером, Габриэль позабыла обо всем на свете. Из второго экипажа ловко выпрыгнул высокий мужчина. Его темные зачесанные назад волосы чуть блестели от бриолина, а карие глаза смотрели так заинтересованно, ласково и… так неправильно, что Габриэль, почему-то вдруг задыхаясь, не смогла сделать и шагу навстречу гостям.
2
Омар, съеденный за обедом в обществе Папика, настойчиво рвался на свободу. Веста Каширцева прилежно делала глубокие вдохи и выдохи, стараясь предотвратить изгнание из организма дорогого полезного морепродукта. Подставляла лицо промозглому мартовскому ветру, влетающему в салон джипа через открытое окошко. И даже покрикивала на водителя Папика, белобрысого увальня Вадима, чтобы тот побыстрее проскочил пробку на Тверской.
Водитель, сочувственно посмотрев на побледневшее лицо девушки, с огорчением заметил:
– Ох, Веста. Уморишь ты себя! Совсем ведь не жрешь ничего. Так нельзя. Ты худая, как щепка! Зачем тебе этот твой подиум? Тебе что, Сергей Павлович мало денег дает? На жизнь ведь хватает?
…Шеф Вадима, он же крутой банкир Сергей Павлович Зорин, он же Папик, скупостью и правда не отличался. Куда уж еще и скупость к полному комплекту «достоинств»: лысине, округлому брюшку, почему-то всегда вонючим носкам и ревнивой супруге. Если бы Папик еще жадничал – у него не было бы никаких шансов иногда прикасаться к Весте. Как девушка красивая, она прекрасно знала себе цену, и Папику приходилось раскошеливаться. На квартирку в элитном жилом комплексе, на пучеглазенький «Мерседес», на бриллианты ко всем праздникам. Конечно, Веста предпочла бы видеть рядом симпатичного веселого олигарха. Но что поделаешь: олигархов мало, красивых манекенщиц, актрис и певичек пруд пруди. Так что у молодых-богатых полный комплект и жен, и любовниц. Приходится пока довольствоваться старперами вроде занудного Папика. Но всю жизнь морщиться от сырного запаха носков и наваливающегося жирного брюха? Ужасная перспектива. Чтобы подыскать кого-нибудь поприличнее, надо ни в коем случае не оставлять работу. Вокруг модельного бизнеса всегда крутится масса богатых мужиков. Да, сама работа – каторга не приведи господь. Это на картинках в глянцевом журнале все чинно, благородно и красиво. А пока придешь в форму, которая необходима для съемки, – не то что в камеру глядеть, жить не хочется. И проблемы с желудком, бунтующим от вечного недоедания, – это еще цветочки. А каждодневная многочасовая гимнастика? А операции постоянные – с живота и бедер последние капли жира убрать, в губы закачать? А показы, кастинги? Но игра стоит свеч.
…Впрочем, посвящать Вадима во все эти тонкости Веста не стала. Улыбнулась отрепетированной под строгим контролем президентши модельного агентства обворожительной улыбкой и сказала:
– У женщины в жизни должно быть дело.
– Было у тебя уже дело, – ехидно усмехнулся Вадим и ожесточенно засигналил заглохнувшему впереди «жигуленку».
…Веста сразу поняла, на что намекает водитель Папика. Как только с ней заключили пару приличных контрактов, журналисты заинтересовались: что за модель, откуда она. На такой случай в пиар-службе агентства всегда имеются отлакированные приличные биографии. Разогнать бы эту контору к чертовой матери! Только деньги напрасно получают. Ведь журналисты всегда все пронюхивают. И Веста Каширцева не стала исключением. Писаки раскопали абсолютно все. И про родителей – алкашей поганых. И про то, как на рынке она с пятнадцати лет фрукты продавала. Одноклассники, добрые люди, ничего скрывать не стали. «Красавица Веста училась на двойки и воровала пирожки в столовой», – гласил заголовок. Все это – чистая правда. Какие уроки, когда над ухом мать с отцом бутылку поделить не могут? Какие принципы, если от голода перед глазами дрожат, расплываются яркие цветовые круги? Даже не вспомнить, как она эти пирожки крала. А когда их уминала до последней крошечки – сытая тупая радость просто заполняла ее всю, и это было так приятно. Откуда появилась еда, не имело ровным счетом никакого значения…
Она и школу поэтому бросила, и на рынок устроилась. Поближе к продуктам. Хоть какая-то да пища. Дома – шаром покати… Подгнившие бананы хозяин лотка разрешал съедать. Добродушный, как все кавказцы, он любил русских женщин. Только Веста его никогда в этом качестве не интересовала – худющая, бедно одетая, с затравленным взглядом. Да она бы до сих пор мерзла на этом занюханном рынке, если бы не Ира Суханова. Это чудо, что президентша решила провести кастинг в их провинциальном городишке. Чудо, что забежала на рынок, что в тот день работала не рыжая толстая Танька, а Веста. Разве пошла бы она сама, без приглашения, на кастинг? Да ни в жизнь, ведь и слова-то такого не знала. У нее на тот момент одна мечта имелась – колготки купить с лайкрой, в моде они тогда были.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14