Пройдоха-журналист смекнул: "Эге! Парень-то из каких-то Органов" и окончательно смирился с неизбежностью. Пусть будет, что будет, но перечить или идти поперек незваного пассажира он бы не решился. По дороге Днищев проинструктировал его, что тот должен сказать и как себя вести при встречи с Гершвиным.
- Иначе... - предупредил Сергей. - Сам понимаешь.
Шепотников не понял, но догадался. Ничего хорошего не светило.
- Зачем вам понадобился Гершвин? - на всякий случай спросил он.
- Хочу вступить в аэроклуб и парить над страной.
- Этого можно было бы добиться и без моего участия. Вход свободен.
- А выход? Кстати, ты мне чуть голову не раздавил своим портфелем. Что у тебя там, кирпичи? Пожалуй, я его в окно выброшу.
- Не смей! - заорал Шепотников, так и не сообразив, что Днищев шутит.
- Ладно, не буду, - согласился Сергей. - Видно, там для тебя что-то очень ценное. Секретные планы по уничтожению российских заводов. Можно взглянуть?
Шепотников не ответил. Они уже подъезжали к аэроклубу, и Днищев переключил свое внимание на другое.
- Давай-ка объедем всю эту птицефабрику по окружности, - произнес он. - Хочу полюбоваться красотами.
Внешний осмотр территории занял около сорока минут. Затем "тойота" остановилась возле главного входа - перед воротами. Шепотников посигналил, вышел ленивый охранник, узнал его, раскрыл легкие металлические створки. По бетонной дорожке они подъехали к трехэтажному зданию.
- Здесь, - кисло проговорил журналист. - Апартаменты Гершвина наверху.
За административным зданием виднелось летное поле, ангары для самолетов, диспетчерская башня. А еще дальше - целый комплекс разноэтажных и многофигурных строений. Очевидно, подумал Днищев, там находится реабилитационный центр, спортзалы и прочая чепуха. Все кругом, было покрыто толстым слоем снега, хотя возле домов и ангаров он был убран в большие сугробы. Стояла тишина, людей почти не было видно, несмотря на то, что время показывало два часа дня, а сумерки еще не успели опуститься на землю.
- Не сезон! - вздохнул Шепотников. - Клуб начинает функционировать с июня. Но сам Гершвин всегда на месте.
- Значит, нам повезло, - отметил Днищев. - Веди меня прямо к нему, комсомольской Вергилий.
На первом этаже также сидело двое охранников в камуфляжной форме, но Шепотникова тут, по всей видимость, хорошо знали. И когда они поднялись на лифте, то также столкнулись с тремя бравыми молодцами. Что удивило Днищева - все они, начиная со сторожа у ворот, имели далеко не славянскую, а характерную семитскую внешность. Не хватало только хасидских пейс, шапочки-кибы и автоматов "узи".
- Зачем так много бультерьеров? - шепотом спросил Днищев. - Он чего-то боится?
- Сами знаете - в какой стране мы живем! - так же тихо отозвался Шепотников.
Улыбчивая секретарша-красотка провела их в довольно скромный и непритязательный кабинет. Навстречу им, встав из-за стола, вышел сам хозяин. Гершвин был невысокого роста, черняв, лысоват, с крутым носом. А выражение лица и глаз такое, словно он заранее извинялся, просит прошения сейчас, завтра и впредь. Эту характерную, обманчивую иудейскую черту Днищев подметил уже давно. Он еще не встречал ни одного еврея, который бы не хотел мысленно повиниться перед ним за то, что мечтает залезть к нему в карман, клянясь при этом в своей преданности и ругая соплеменников.
- Это - Жмуркский, - представил Сергея Шепотников. - Бизнесмен с Украины. Хочет вступить в клуб.
- В круг? - переспросил Гершвин, тряся Днищеву руку.
- В клуб, - напряженно повторил журналист. Сергей отметил для себя эту странность: хозяин кабинета сказал - "круг". Что бы это значило? Пальцы Гершвина как-то неприятно касалось его ладони, словно поглаживали ее. Он непроизвольно отдернул руку, чем вызвал некоторое недоумение на лице "воздухоплавателя". "Сюда бы Анатолия! - подумал Днищев. - Он бы быстро просек все эти масонские штучки". А может быть, Гершвин - просто голубой? Хотя, одно другому не помеха.
- Чем занимаетесь на неньке-Украине? - спросил тот, бросив беглый, вопросительный взгляд в сторону Шепотникова.
- Скотоводством, - ответил Днищев. Журналист, пожав плечами, словно все это не имеет к нему никакого отношения, отошел к окну.
- Малоприбыльное занятие, - огорченно вздохнул Гершвин. - А будущая монополизация сельского хозяйства и вовсе принесет вам одни убытки. Могу предложить вам нечто иное, если когда-нибудь вы захотите расстаться со своими бычками. Не прогадаете. - На эту тему мы поговорим отдельно, согласился Днищев. Если бы сейчас, его стали расспрашивать и пытать насчет скотопромышленности, он бы сел в лужу, поскольку все представление о, допустим, коровах, у него ограничивалось тем, что порою у них встречается какое-то там вымя. Но Гершвин и сам сменил эту скользкую тему.
- Вы действительно хотите вступить в аэроклуб? - спросил он. - Или это просто причуда, блажь? Мы ведь, надо заметить, не всякого принимаем. Разве Юра не говорил вам?
- Не успел! - откликнулся Шепотников. - Он так на меня навалился.
Днищев заметил, что журналист делает какие-то знаки пальцами, будто пытается что-то объяснить, показать Гершвину. Тот тоже обратил на это внимание и выражение его лица стало меняться. Пора было переходить к активным мероприятиям, ко второй части многосерийного фильма.
- Киреевский. Эта фамилия вам о чем-нибудь говорит? - хладнокровно произнес он.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
1
Аналитическая записка
(выдержки)
"Что ждет Анатолия Хубайса в ближайшем политическом будущем? Этот, бесспорно сильный игрок, понимает, что в условиях личной непопулярности и наличия множества могущественных врагов (низводящих его публично до фигуры типа Барбулиса), ему прежде всего следует обезопасить себя от роли и судьбы современного "Бирона".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47