Конечно, госдепартамент. Они не любят, когда кто-то раскачивает лодку. А тут вдруг кто-то чернит официальное советское правительство. Они обязаны будут отреагировать. И, конечно, ЦРУ и издатели. Да мало ли кто?
Пункт третий. Советы этим тоже заинтересуются, не сомневайся. Очень заинтересуются, Борис. А это значит - иметь дело с КГБ, и это значит, что за нами будут охотиться. И уж не сомневайся, что на наши деньги наложат арест. И даже швейцарский банк не спасет - об этом тебе могли бы поведать Клиффорд Ирвинг и его жена. И будем мы рыскать где-нибудь в Южной Америке вместо того, чтобы нежиться на пляже. Ни пляжа, ни девочек, ни шампанского. И никакого покоя до конца жизни!
На его лице появилось кислое выражение, и я подумал, что его проняло. Но вдруг он хихикнул:
- Бедняга Том! Вот что значит быть писателем. Да у тебя воображение разыгралось!
- КГБ - это реальность!
- Ну знаешь, если хочешь писать романы, мон шер, то и пиши. Свои. Если пишешь со мной, то принимай то, что я говорю.
Он уткнулся в бумаги и через минуту, будто ничего не случилось, сказал:
- Итак, начнем с Шелепина. Ничего шокирующего. Небольшие замечания тут и там - ведь Берии должны быть противны люди с такими наклонностями, а он был небезразличен к моральной стойкости подрастающей смены…
Потом Брежнев, чехословацкий насильник! Молодой аппаратчик в тридцатые годы, осваивавший профессию при Берии. Он конечно рад был услужить по мелочам. Когда молодой Брежнев прибыл в Москву, он приметил Георгия Александрова, сталинского выкормыша, позднее ставшего министром культуры. Он сейчас работает в Минске в институте философии - но он нам не опасен. Александров устраивал оргии специально для Берии и его приятелей. Приглашали молодых актрис, раздевали донага, обмазывали кремом или сметаной, а потом слизывали языком! Кроме Берии там бывали другие. Например, Вадим Кожевников, этот поденщик, Борис Чирков, известный артист, чья жена Степанида была любовницей Берии. И все они хорошо знали Брежнева в молодые годы.
Да, мон шер, мы их заставим побегать - все нынешнее Политбюро, всех до единого!
- Борис, откуда ты все это знаешь?
- От отца. Он их всех хорошо знал. Но сам в политику никогда не вмешивался.
Я понял окончательно, что Бориса не отговорить от его затеи. Все мои уловки - заплывы наперегонки в бассейне, поездки в город, новые идеи - оказались бесполезными. Борис был захвачен новым проектом. Я чувствовал, что надо от всего отказаться, заплатить за расходы и уехать.
Вместо этого я плавал в бассейне, гадая, могут ли советского гражданина привлечь к судебной ответственности в Британии или США.
Когда я вышел из воды, меня встретил победным стуком каменевской машинки развивший небывалую работоспособность Борис. Он сказал:
- А теперь займемся маршалом Гречко, министром обороны. Это еще один насильник Чехословакии. В 1945 г. он с Красной Армией был в Германии. В связи с этим у меня появилась идея. Он, предположим, преследовал там кое-какие личные цели. Продавал за валюту некоторые военные секреты. Берия узнал об этом и заключил с ним сделку. Молодой Гречко расплачивался теперь западными секретами. Он действовал, скажем, через некоего Гарвея. В американской армии всегда можно найти человека по имени Гарвей. Мы не будем это специально подчеркивать, просто упомянем небрежно.
- А почему Берия его не убрал?
- Он был ему полезен. Да и Берия любил подловатых лакеев, он убивал в основном лояльных граждан с принципами.
Было ясно, что я имел дело с фанатиком, которого невозможно остановить никакими доводами. Меня беспокоило, что же мы в конце концов писали. Конечно, не роман. В то же время это была не публицистика и не научное исследование, а какой-то винегрет из правдивых фактов и вымысла. Мы делали литературную подделку, плохо зная, как это делается и что за это бывает. Преступление ли - подделать дневник давно умершего убийцы? Будут ли оценивать такую книгу с точки зрения литературных достоинств? Будет ли она выступать в качестве официального обвинения?
На этом этапе работы я был совершенно бессилен. Борис уже не только готовил факты, но редактировал и стиль, он не мог удержаться, чтобы не вставить в текст какую-нибудь скабрезность, сдабривал сюжет пикантными подробностями. В конечном счете я не имел понятия, что же осталось в русском варианте дневников от английского оригинала, написанного мной.
* * *
- У меня серьезный разговор, - сказал Борис, наклонившись ко мне.
- О чем?
- Об убийстве Сталина.
- Об убийстве?
- Да, в результате заговора врачей.
- Кто же его убил?
- Берия, конечно, - чтобы спасти свою шкуру. Ведь у Сталина был принцип - часто менять членов Политбюро. Подошла очередь Берии, и он соответственно отреагировал.
- Откуда у тебя такая информация?
- От самого Берии, из его дневников - откуда еще? - Он засмеялся и ткнул в мой бокал ножом: - Выпей вина, мон шер, тогда лучше поймешь тонкости моего замысла. - Он вытащил пачку бумаг с русским текстом.
- Вначале надо посвятить тебя в детали заговора врачей. Это была последняя страница в кровавой истории сталинского террора, закончившегося с его смертью 5 марта 1953 г. Всю свою жизнь он не доверял врачам, особенно врачам-евреям и, как и Гитлер, предпочитал самолечение и патентованные лекарства.
Борис начал читать с листа.
Сценарий заговора был следующим: осенью 1952 г. одна женщина, врач, «разоблачила» пятнадцать своих коллег, выдающихся врачей, в открытом письме властям. Среди прочих грехов она обвинила их в отравлении Щербакова и Жданова, которые, считалось, умерли от сердечных приступов, вызванных алкоголем. Все пятнадцать врачей сознались под пытками, что работали на иностранные разведки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51