— На самом деле существуют две истории, Дэйв. Общая история, которая длится уже двадцать один год и которую Эд приехал расследовать. Множество людей здесь расскажут тебе все подробности лучше, чем я. И есть история Эда.
— Рассказывай, как тебе удобно, — предложил я.
Она снова подошла к окну и стала смотреть на инвалидную коляску.
— Я позвала тебя, Дэйв, потому что настало время, когда мне просто необходимо с кем-то поделиться. Ты единственный человек, о котором я подумала, что смогу рассказать тебе все и ты не назовешь меня стервой. Понимаешь… — голос ее был хриплым, — с Эдом не случилось бы то, что случилось, если б он был честным человеком и занимался честной работой. — Она резко обернулась. — Это так, Дэйв. Именно так.
— Я тебя слушаю, — сказал я по возможности спокойно. Это был не тот момент, чтобы получать какое-то удовольствие от всего, что она говорит. Я знал, что должен настроиться и слушать как опытный следователь, а не как ревнивый бывший поклонник.
Гарриет снова отвернулась. Вероятно, прочитала мои мысли, как это всегда бывало прежде.
— Мне следует вернуться в то время, когда я ничего не слышала о Нью-Маверике, Дэйв. Я… я не хочу говорить с тобой о своем браке. Меньше всего именно с тобой. Но мне придется. Он имел свои плюсы. У меня есть Дики. Но Эд… Ну, Эд всегда был авантюристом. Ты знаешь это, Дэйв. После того как мы поженились, он вернулся на работу в ФБР. Я тогда носила Дики, и это была постоянная нервотрепка. Он все время ходил по лезвию ножа. Руководство постоянно отчитывало его за склонность к неоправданному риску. Они уволили бы его, если б не его редкостное везение. Это было все равно что жить с летчиком-испытателем. Я стала просить его уйти с этой работы, и, к моему изумлению, он согласился. Мы жили в Нью-Йорке, у него были там связи. Он занял денег и организовал собственное агентство. Я обожала его за это; я была безумно благодарна ему, Дэйв. Родился Дики, и я надеялась, что у него есть шанс иметь отца.
Все говорили нам, что работа частного детектива — тяжелая и неблагодарная. Меня это не беспокоило, потому что теперь не было этой постоянной опасности. Эд занимался промышленными делами, в которых требовались его знания и навыки следователя и юриста. Казалось, ему было по-настоящему интересно. Неожиданно мы стали жить очень богато. Премии и гонорары, объяснял мне Эд. Он никогда не рассказывал о своих делах. Никогда. Мы смогли поменять нашу маленькую квартирку в Нью-Йорке на хороший дом в Лонг-Айленде. Это было хорошо для Дики. Я гордилась Эдом и его успехами.
Потом в один прекрасный день все пошло прахом. В наш дом в Айленде пришел мужчина с пистолетом и стал требовать Эда. Он не был гангстером или бандитом. Этот полусумасшедший оказался бизнесменом, с женой, детишками и домом. Он пришел убить Эда, но не застал его и совсем потерял голову. Вот тогда я и узнала, откуда у нас деньги, Дэйв. Эд использовал информацию, которую получал во время законных расследований, чтобы шантажировать людей. Он признался мне без тени стыда. Сказал, что шантажировал только тех, кто не заслуживал лучшего отношения к себе, непойманных преступников, настоящих мошенников.
Я умоляла его прекратить все это. Он пообещал, но не очень убедительно. Он был как маленький мальчик, который не понимает, почему нельзя взять чужую вещь, если кто-то был так небрежен, что оставил ее валяться. Может быть, он старался. Я не знаю. — В голосе ее сквозила безмерная усталость.
Этим летом, в начале июня, Эд пришел домой с предложением. К нему обратилась Пенелопа Уиллард и пригласила приехать сюда, в Нью-Маверик, чтобы заново начать расследование старого дела об убийстве ее отца. На то, чтобы просто собрать сведения, придется потратить много усилий. Хорошо, если он вообще что-нибудь отыщет. Но потребуется два-три месяца, чтобы исключить все возможные версии. Пенни предложила ему дом — вот этот самый, — солидный гонорар и оплату расходов. Появилась возможность провести время в полном смысле на природе, а не в пригороде. И мы поехали.
Пенни Уиллард — славная девушка. Ей всего двадцать один, но в городе с ней считаются. В колонии Эда представили как писателя, который хочет написать историю Нью-Маверика. Тогда никто не знал, что он детектив. Примерно месяц ничего не происходило. Потом я стала замечать в Эде некое возбуждение, и это был сигнал тревоги. Я знала такое его состояние. Где-то на горизонте он почуял легкие деньги. Я обвинила его в этом. Он только рассмеялся. «У меня предчувствие, что мы приближаемся к ответу на загадку Пенни», — сказал он. И больше ничего.
Однажды вечером он не пришел домой ужинать. Я не обратила внимания. Он никогда не считал, что нужно предупредить меня заранее, что он не придет на ужин, к тому же в коттедже нет телефона. Он не пришел и ночевать. Утром я поехала к Пенни. Она ничего о нем не слышала. Тогда я пошла в полицию. Короче говоря, они нашли его через тридцать шесть часов. Когда его удалось собрать по частям, он превратился в то, что ты видишь. — Гарриет поднесла бокал к губам и опустошила его. — Ты понимаешь, что я пытаюсь сказать тебе, Дэйв?
Считая службу в армии, я почти двенадцать лет занимался расследованиями всевозможных преступлений. Мой шеф считал меня первоклассным специалистом. Но я никогда не занимался делами, касавшимися меня лично. Все время, пока Гарриет рассказывала, я слушал ее не как профессионал. Я улавливал нюансы в ее голосе; я видел, как напрягались мышцы ее горла, как подрагивала жилка на ее бледной щеке. Я слушал историю ее неудачного брака и читал между строк, как она боролась за достойную жизнь для себя, Дики и Эда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54